По иронии судьбы хозяйку паспорта звали Еленой, так же, какменя. Пожалуй, это все, что было между нами общего. Я всмотрелась в лицо нафотографии. Снимок явно неудачный: женщина глупо таращила глаза, крепко сжавузкие губы, точно кто-то смертельно ее напугал. Я вздохнула и спрятала паспорт.Что ж, возраст подходящий, женщина не замужем, бездетна, а в остальном… другогопаспорта все равно нет. Оставаться на вокзале с чужим паспортом я не рискнулаи, немного отогревшись, вышла на улицу. До объездной дороги было остановок пятьавтобусом, я пошла пешком, чтобы не замерзнуть в долгом ожидании транспорта, ис тоской подумала о вокзале: лечь бы в тепле на лавку, вытянуть ноги… Яостановилась посреди улицы и впервые с удивлением подумала: куда я еду, аглавное — зачем? Усмехнулась, покачала головой и зашагала быстрее: холодныйветер продирал насквозь. «Надо ехать, — напомнила я себе. — Дальше,как можно дальше».

Я миновала перекресток, заметила грузовик, махнула рукой, имашина с огромным прицепом тяжело затормозила. Я с облегчением вздохнула иполезла в кабину. Мужчина, немолодой и лысый, смотрел на меня с любопытством.

— Куда путь держишь? — спросил он весело. Яназвала ближайший областной центр. Шофер присвистнул, с сомнением покосился намои туфли и сказал:

— А я думал, ты на юг собралась.

— Нет, я с юга. Не совсем, конечно, но дома у нас ещетепло.

— А откуда ты? — заинтересовался шофер, проявляянормальное любопытство, а вовсе не подозрительность.

— Из Рязани, — наугад ответила я. Дядька опятьприсвистнул:

— Эко тебя занесло… По какой надобности?

— Так… в гости, — туманно ответила я.

— Ага. — Он еще раз внимательно посмотрел испросил:

— К мужу едешь, на свидание?

Я усмехнулась, но кивнула в знак согласия, и шофер тожекивнул, как видно, все разом для себя уяснив.

— Сегодня не доберешься, — сказал где-то минутчерез десять. — Я только до Семеновки еду, это поселок, восемьдесяткилометров отсюда. Я там живу, а работаю в городе, вот решил домойзаглянуть. — Я слушала и кивала время от времени, радуясь, что самойговорить не приходится, глаза слипались, а я с облегчением подумала, чтовосемьдесят километров — это довольно далеко… — Жена у меня в больнице, вгороде, — продолжал болтать шофер. — Хозяйство без присмотраосталось, вот еду проверить.

— А дети? — спросила я, чтобы создать видимостьразговора.

— Детей нет. Жена-то мне не жена вовсе, то есть живемпросто так, без росписи… у нее сын в армии, второй год… Угнали к черту накулички… — Он еще что-то говорил, но я уже не слышала. Очнулась, когда машинаостановилась, удивленно огляделась, не сразу сообразив, где нахожусь.

Машина стояла возле какого-то забора. Протерев глаза иприсмотревшись, я смогла различить одноэтажное строение с темными окнами,крыльцо и собачью будку. Мотор работал, но шофера в кабине не было. Тут дверьраспахнулась, и появилась его голова, дядька хитро подмигнул и спросил:

— Проснулась?

— Да. Где мы?

— В Семеновке.

Я посмотрела на часы: половина восьмого. Страшная темень,отсутствие фонарей, а также, что очень вероятно, и какого-либо вокзала. Значит,придется шагать всю ночь. Я вздохнула и, подхватив сумку, выбралась из кабины.

— Спасибо! — крикнула я дядьке, не видя его из-замашины. Он вынырнул откуда-то сбоку, посмотрел с недоумением и спросил:

— Ты куда?

— На дорогу, — ответила я, не испытывая нималейшего желания поддерживать разговор.

— На дорогу, — хмыкнул шофер и даже покачалголовой. — На какую дорогу? Ты глянь, что делается: мороз, а ты втуфлишках. Заходи в дом…

Проще всего было бы послать его к черту, но в теплой кабинеменя разморило, очень хотелось спать, я туго соображала спросонья, поэтому всееще стояла с сумкой в руках.

— Спасибо, — ответила я лениво. — Только мнеэто не подходит. Всего доброго…

— Эй, да подожди ты. — Дядька вроде бырассердился. — Не о том я… Переночуешь, а завтра я тебя с мужикамиотправлю до областного центра. Сейчас ты все равно ни на чем не уедешь, у насздесь не Рязань…

Конечно, он был прав, я вздохнула и пошла к калитке,представила, что буду спать в настоящей постели, и ощутила что-то вродеблаженства. Правда, был еще дядька…

«Ну и что, — с неожиданным равнодушием решила я. —Начнет приставать — я его убью».

Не знаю, смогла бы я в самом деле его убить, но делатьэтого, слава богу, не пришлось.

В доме имелось паровое отопление, должно быть, в отсутствиехозяев кто-то из соседей приглядывал за домом, потому что было тепло.

— Проходи, — сказал дядька. — Зовут меня,кстати, Петр Васильевич.А тебя?

— Лена.

— Ага, давай-ка, Елена, пошарь в кухне, авось чегонайдешь, да и в сумке тоже, прихватил кое-что из города.

Хозяин принес два ведра воды и опять куда-то исчез. Вернулсяон только через час. Я с удивлением на него посмотрела: мокрые волосы,полотенце на плече.

— В бане был, — пояснил он в ответ на мойвзгляд. — Просил соседей натопить. Беда в этом городе, все никак непривыкну… Если хочешь, сходи, баня в огороде, вода есть…

— А соседи? — спросила я.

— Что соседи? Ты ж на всю улицу кричать не будешь.Темно, тебя и глазастый не углядит, да и бог с ними, с соседями.

Уговаривать меня не пришлось, через пять минут я уже была вбане. Топили ее утром, и особого жара сейчас не было, я сидела на лавке иплакала от счастья, а может, не от счастья вовсе, а от страшной тоски. В головебродили странные мысли, и одна из них меня поразила, потому что подумала я тогдавот что: я живая. Вот так и подумала. Не то чтобы очень обрадовалась, простопоняла, осознала.

А потом вернулась в дом. Петр Васильевич сидел за столом вкухне и допивал поллитровку. Посмотрел на меня внимательно и головой покачал:

— Надо же…

— Что? — не поняла я.

— Не разглядел тебя как следует в машине… да и здесь вдоме… Сколько годов-то тебе?

Я вспомнила про ворованный паспорт.

— Двадцать семь.

— А муж-то давно?..

— Давно. Вы мне скажите, где можно лечь?