— Заткнитесь оба! — прикрикнул Толстяк и подергалсебя за ухо левой рукой, продемонстрировав безукоризненный маникюр. Психпродолжал меня разглядывать, но голос больше не подавал. А я сосредоточилась наТолстяке, раз уж он тут главный. — Ты ведь знаешь, зачем мы здесь? —потосковав немного, спросил он.

— Понятия не имею, — пожала я плечами.

— Ну что ты из себя строишь? — укоризненно сказалТолстый. — Я надеялся, что у тебя хватит ума понять ситуацию и мыобойдемся без всех этих дурацких предисловий.

— Хорошо, — уловив в его словах намек на возможныенеприятности, согласилась я. — Обойдемся без предисловий. Так зачем выявились?

— Нам нужны деньги, — посуровел он.

— А-а, — подумав немного, ответила я. —Конечно, я вас понимаю. К слову сказать, кому они не нужны? Только я тут причем?

— Где деньги? — терпеливо спросил он.

— На почте, — теряясь в догадках, пожала яплечами. — То есть в банке, но завтра будут на почте. Пенсии задерживают,и деньги, если честно, привезут плевые. Вы задумали вооруженный налет? Трудноповерить: как-то несолидно для таких бравых ребят… — Я бы еще немногопоговорила на эту тему, но псих рядом ласково улыбнулся и ударил меня в живот,не кулаком даже и особенно не напрягаясь, но я сползла с кровати и прилегла наполу. Так и не смогла набрать в грудь воздуха и оттого, должно быть,отключилась.

Через десять минут стало ясно: в планы моих гостей невходило калечить хозяйку. Наоборот, пока я лежала тихо и никому не мешая, ониразвили бурную деятельность: худосочный отыскал нашатырь, Здоровяк вернул меняна кровать, и даже Толстый покинул стул у окна, чтобы заглянуть мне в лицо. Ядала им возможность немного поволноваться и только после этого открыла глазки.

— И все-таки выглядишь ты паршиво, — улыбнулась яКоротышке, он собрался что-то ответить, но Толстяк нахмурился, и пропищатьчто-либо тот не решился.

— Тебе обязательно нарываться? — с обидой спросилТолстый.

— Ладно, поговорим о деньгах, — кивнула я. —Кто вы, ребята, и что за деньги вам нужны?

Покачав головой, Толстяк прошел к столу, потряс старойгазетой, которую они обнаружили еще до моего прихода, и предложил:

— Давай не усложнять жизнь друг другу.

— Давай, — обрадовалась я, села поудобнее ипродолжила:

— Напомни, что там говорится о деньгах?

— Ах, вот оно что, — обиделся Толстый. — Неценишь хорошего отношения. Ты же не совсем дура, должна понять: деньги придетсявернуть.

— Вы считаете, что у меня есть какие-то деньги? —изумилась я. Он нахмурился. По его лицу нетрудно было догадаться: да, он таксчитает.

Чужая наивность меня развеселила, я встала с постели исовершила минутную прогулку по комнате, распахивая немногочисленные дверцышкафа и тумбочки. Внутренний вид мебели увеличил мое хорошее настроение, а вотгостей вогнал в тоску. Надо полагать, они хотя и успели порыться в моих вещах,но, кажется, только сейчас увидели окружающие предметы по-настоящему, авпечатление от увиденного можно было передать одним словом: нищета.

— Я живу здесь почти два года, — решила я кое-чтопояснить. — Список моих вещей состоит из сорока пунктов, не более. Зимнеепальто, куртка, валенки, две чашки, одна ложка, кстати, не моя, подаренасердобольной соседкой. Кастрюлю и чайник притащил Семен Михайлович, должнобыть, со свалки. Пальто я украла, кое-что дали девчонки с почты. Извините, чтоя так пространно рассказываю о своей личной жизни, но мне хотелось бы уточнить,какие деньги вы имеете в виду: зарплату почтальона или вы в самом делезамыслили оставить старушек без пенсии?

— Ты хочешь убедить меня, что не имеешь никакогопонятия о деньгах?

— Ничего подобного: я не хочу убеждать, я просто незнаю, о каких деньгах идет речь.

— И почему твой муженек вознесся в поднебесье, ты,конечно, тоже не знаешь?

— Не только муженек, — сказала я, раздвинув рот доушей в самой жизнерадостной своей улыбке.

— А как уцелела ты? — съязвил он, наверное,рассчитывал, что я поведаю что-нибудь в высшей степени невероятное.

— Я была в погребе. Если вас по-настоящему интересоваламоя особа, то вы должны знать: дом взорвали в мой день рождения. Были гости, ия пошла в погреб за грибами и компотом.

— А когда вылезла из погреба и увидела вместо домаголовешки, не стала ждать милицию, а сразу рванула в бега, за две тысячи верстот родного дома.

— Может, у вас большой опыт наблюдать за тем, какродной дом превращается в головешки, а у меня это было в первый раз, и яотреагировала соответственно. Заползла в какую-то щель и отключилась. А когдасобралась пойти в милицию, некто неизвестный воспрепятствовал моим намерениям.Я в те дни здорово нервничала и огрела его топором. После этого идти в милициюмне вовсе расхотелось.

Толстяк посмотрел на меня с сомнением.

— И ты ничего не знала о делах своего мужа? —задал он вопрос минут через пять, все это время мы таращились друг на друга ислушали тишину.

— Он был на редкость скрытен, о самых интересныхэпизодах его жизни я узнала только из этой статьи.

— Вряд ли тебе удастся убедить кого-нибудь в этом.

— А я и не собираюсь. Если я правильно поняла, у моегомужа на день гибели была крупная сумма денег. Он ее украл?

— Украл — не совсем подходящее слово… Хотя, в общем,да.

— Что значит «в общем», украл или нет?

— Он украл кое-что другое и продал эту вещь за большиеденьги. Так как вещь ворованная, то деньги, выходит, тоже. Они не принадлежалиему, значит, не могут принадлежать тебе. Так что лучше их вернуть.

— Что-то подсказывает мне, что на эти деньги есть еще идругие охотники. Я отделаюсь от вас, а следом появится кто-нибудь еще. —Гости быстро переглянулись. — Что украл мой муж? Дискету с чужимисекретами?

— И ты еще будешь говорить, что не в курсе егодел? — обиделся Толстяк.