Несколько отрубленных пальцев покатились по палубе. Но упало еще кое-что… отсеченный нос. Маленький фонтанчик крови шел в комплекте.

— Боже милостивая… — Актеон отвернулся, прикрыв рот кулаком от подступающей рвоты. — Какой ужас.

По крайней мере, ему снова не приходилось волноваться за лекаря, ведь тот привел себя в порядок глифом жизни. Благо, никто не видел Зака в таком виде. Кроме Актеона.

«Эта картина еще неделю будет преследовать меня в кошмарах», — с брезгливой ноткой подумал он.

Погруженный в свои мысли, капитан глядел на вид портовой бухты внутри гигантского грота. У ног валялся обрубок пальца, который то и дело шевелился. Актеон поднял его и, сам не зная почему, посмотрел на внутренности. Из обрубка вдруг хлестнула вся находившаяся там кровь, примерно с рюмку. Обернувшись, он увидел, как из кусков культи тоже льется кровь. Как будто рука только-только осознала, что все это время была отрубленной.

По окончании условленного получаса он получил не менее загадочный отчет: во-первых, RelictoMortenвсе-таки погиб от многочисленных ран, а во-вторых, один из офицеров Иностранного Легиона пропал вместе с серым плащом реликтовика.

Гильермо де Кайпатра был родом из кочевого городка на Пепельном полуострове, где круглый год бушевали вулканы. Каждый сезон неумолимые силы природы заставляли его народ переселяться с места на место. Люди мигрировали из-под бушующих вулканов к спящим, где земля пригодна для сельского хозяйства.

Подобный образ жизни наделил его прирожденной интуицией. Чутье всегда подсказывало, когда нужно собирать вещи и сматываться, а когда — остаться и временно пустить корни. Сейчас же оно трубило вовсю: убираться из Китового Чрева как можно скорее.

Гильермо старался скрыть обуревавшую его дрожь, но мелкие нотки беспокойства все-таки просачивались в речь.

Он в общих чертах обрисовал события предыдущего получаса, в течение которых капитан и его компаньон осматривали отрубленную руку. То и дело он косился взглядом на стонущего от боли Зака и лужи крови вокруг. Похоже, у того был отрезан нос…

Капитану Актеону, по всей видимости, тоже есть что рассказать. Но сначала, как младший по званию, должен отчитаться именно Гильермо.

Актеон Сельвийский выслушал короткий рапорт о том, как RelictoMortenистек кровью и умер. Брови капитана сдвинулись в хмуром раздумье.

Цепь странных событий лишь набирает обороты. Однако общую взаимосвязь он все-таки заметил: реликтовик неожиданно начал изливаться литрами крови так же, как и его кисть, находящаяся на палубе. Словно все части единого целого вдруг поняли, что их изрядно нашинковали. Это, конечно, мало что объясняет. Но Актеона немного обрадовало, что в сумятице есть хоть какая-то взаимосвязь.

— Если это весь рапорт, то я хотел бы лично осмотреть место происшествия.

— Капитан Актеон, — в замешательстве начал Гильермо, глядя тому через плечо, — разве офицеру Заку не требуется помощь?

Актеон обернулся. От его голоса повеяло холодом стали:

— Кроме него, медиков в нашем отряде нет, пусть лечит себя сам. Как говорится, спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Я понятно изъясняюсь?

Он смерил Гильермо непреклонным взглядом, разыскивая в выражении его лица нотки протеста. И заметил: верхняя губа слегка подернулась, а потом губы подмялись. Подавляемая неприязнь.

— Так точно, капитан! — Гильермо стукнул по груди кулаком, убрав другую руку за спину.

— Отлично, тогда за мной.

Офицерские каблуки простучали от каравеллы до самого переулка, где их ждали остальные офицеры. Кто привалился к стене, а кто присел на корточках и рассматривал кровавые ошметки, что остались от реликтовика. При появлении капитана все подскочили и встали по стойке смирно. Воцарилась гробовая тишина.

Актеон молча явил палаш и приподнял кишку лезвием клинка. Он принялся делать вид, будто осматривает его, чтобы выручить времени на размышления. Спустя минуту длинный орган соскользнул с лезвия на землю. Вздохнув, Актеон обратился к отряду:

— Relicto Morten неожиданно умер от многочисленных ранений, мне это известно. Кто может внятно объяснить, что произошло после?

Подобная просьба означала упрек в сторону лепетавшего Гильермо. Его верхняя губа подернулась снова.

— Капитан, разрэшите мнэ, — отозвался один из офицеров с джайдинским акцентом. Хэнрико де Мальтинск, темнокожий мужчина с Кёплинского перешейка. Его голос был низким, а произношение хромало. Но по содержанию его речь нисколько не уступала таким же образованным выходцам из магистратских университетов.

— Разрешаю, офицер Хэнрико, — он кивнул.

— Дэло обстояло так, что офицер Сэрвантес и я принялись собственными руками вызволять Рэликто Мортэн из завала. Другие, конэчно, тоже помогали, но основную работу на себя взяли именно мы. Не хотэлось, чтобы и другие исцарапали свои руки так жэ. — Он показал перевязанные ладони с красными пятнами на бинтах. — Когда Сэрвантес принялся снымать с рэликтовика серый плащ, тот был подозрительно спокоэн, как кобра на охоте. И после, как он его снял, изранэнное тэло словно разошлось по швам! Рэликто Мортэн разорвало, внутрэнности полетели наружу, и весь отряд мог только смотрэть. Потом серый плащ, рэликт, стал не порванным.

— То есть как? — с раздражительным любопытством вклинился Актеон.

— Ну, то эсть, всэ его дыры и обрывки залатались сами собой. А потом, офицер Сэрвантес, который дэржал в руках плащ, оскалился и пропал.

— Пропа-ал? — протянул Актеон, сморщив брови.

— Да, растворился в мэрцающем воздухе.

— И после его никто не видел, и не пытался найти, так?

— Вэрно, капитан, вэдь как можно поймать то, чэво уже нэт.

Тут Актеон вспомнил свою схватку с реликтовиком в комнате, на втором этаже ночлежки. Тот притаился в одной позе под самым потолком в сером плаще и ждал, пока кто-нибудь не ступит под ним. А когда стал драться, то его прозрачный силуэт замелькал в воздухе. Relicto Morten использовал заклинание невидимости, в этом сомнений нет. Но сделал это без глифов, так как обладал иным средством для колдовства, — реликтом в форме плаща.

— Ясно, ясно. Но куда делся Сервантес? Кто-нибудь в курсе, что было у него на уме перед исчезновением?

Офицеры помотали головами и пожали плечами. Актеон взглянул на Хэнрико.

— Эще когда мы плыли на корабле, то говорили о всяких вэщах. Но ничего подобного в его планах я нэ услышал. Я могу поклясться, что его решение овладэть плащом и сбэжать, было совэршенно спонтанным. А еще, он никогда так не скалился.

Глаза Актеона вспыхнули.

— А он, случаем, не произносил никаких звуков?

— Напрэмер?

— Что-то вроде «кы-кы-кы-кы».

— Да, я прэпомню такоэ. Откуда вы об этом узнали, капитан?

— Потому что мне уже довелось видеть этот оскал. И слышать это противное улюлюканье.

— Но когда?

Актеон достал серебряные карманные часы и, захлопнув их, произнес уверенным тоном:

— Сорок восемь минут тому назад.

Иностранный Легион промаршировал по верхним ярусам, выщербленным вдоль стены грота.