– Явился! – произнесла ведьма и могучим глотком проглотила то, что перемалывали её челюсти.

Живот всколыхнулся, сжался и расслабился. У ведьмы было два рта, один как у людей, другой прятался в складках широкой юбки, прикрытый фартуком. Первый питался выпечкой, второй поглощал души.

Кролик замер, ожидая своей участи. На Перепутье наряд ведьмы выглядел куда старее и грязнее, чем на остановке, где она встретила Машу. Лишь фартук с оборками оставался идеально чистым.

Кролики обступили прибывшего. Они тоже принюхивались. Гроза надвигалась, на Перепутье гроза уносила кого-то с собой.

– Ну, рассказывай, что натворил, трясущийся хвост, – улыбаясь, сказала ведьма, по голосу невозможно было понять, злится она или радуется.

Кролик посмотрел ведьме прямо в глаза. Раньше он ни за что бы не решился на такое, но он стал питомцем девочки Маши и перенял от неё горячую решимость. Скорее всего, новое чувство проникло в кроличье сердце в момент перехода границы. Девочка так крепко и нежно обнимала его. Шептала, что у них получится, что она выведет их обратно, и он поверил ей. Не просто поверил, но и разделил с Машей цель. Так выражалась верность питомца своей хозяйке. Ведьму хозяйкой он больше не считал.

– Что молчишь, длинноухий? – усмехнулась ведьма. – Глянь на него, не дрожит нисколечко. А если так повернуть…

Она подняла его на руки, погладила по ушам и отшвырнула прочь. Кролик ударился о ствол яблони, упал на землю. Мысль о том, что ведьма почувствовала предательство, оборвалась вместе с коротким полётом. Земля пахла яблоками, пальцы сжимались и разжимались от боли, сковавшей тело, под ногтями набралось грязи.

«Пальцы!» – пронзило кролика. Он подскочил, боль соскальзывала с растущего тела, словно он сбрасывал кожу. Воздух обступил его новое обличье, прошёлся мурашками по позвоночнику, взъерошил отросшие волосы. Вовсе не новое обличье! Забытое, непривычное, тяжёлое, беззащитное в своём возвращении и – родное! Мальчик ощупал кончик носа, тот подрагивал по кроличьей привычке. Проверил уши, плечи, грудь и живот. Посмотрел на ноги и нахмурился. Тонкие, с острыми, торчащими коленями. Они вряд ли могли быстро бежать: не унесут от ведьмы к Маше. И тем более к родителям.

– Тебе некуда бежать, надеюсь, ты помнишь? – Ведьма наблюдала за ним, скривив губы. – Многие, возвращаясь в первоначальный облик, пытались, но время вспять не повернуть. Твоих родителей нет, нет городка, где мы повстречались. Даже если он и сохранился, тебя там никто не вспомнит. Ты будешь ходить по улочкам в поисках былого, но не найдёшь и превратишься в призрака. В заблудшего. И тогда Перепутье притянет тебя снова. Ты вернёшься в мой сад, и я, сжалившись, проглочу то, что от тебя останется. – Она хлопнула по огромному животу. – Лучше скажи, где девчонка.

– И вы оставите мне этот облик? – неожиданно спросил мальчик.

Ведьма вскинула лохматые брови.

– Если тебе хочется, – медленно произнесла она, пробуя на вкус неожиданную смелость питомца, – ну а что… будешь помогать мне по хозяйству. – Ведьма ухмыльнулась, идея пришлась ей по нраву. – Стану тебя отправлять на поиски завистливых, ревнивых и глупых детишек. Кто-то из моих старинных знакомых подбирал себе учеников, приманивая их обещаниями силы и бессмертия, натаскивал добывать еду. Хочешь быть моим учеником, а?

– Да! – поспешил ответить мальчик-кролик.

Ноги дрожали, он еле стоял и плохо соображал. Чутьё, обретённое в облике кролика, подсказывало, что нужно подыграть бывшей хозяйке.

– Я согласен. Оставьте меня мальчиком, и я не просто расскажу, где она, я приведу к вам девочку. Сделаю так, что она откажется от брата, и тогда вам достанутся не две, а целых три души.

– Три? – переспросила ведьма. Она подалась вперёд, слова мальчика-кролика заинтересовали её.

– Она помогает мальчишке, его ждёт Хранитель. Я приведу обоих.

– Сколько лет мальчишке? – хрипло каркнула ведьма.

– Не больше трёх, я думаю.

Разговаривая с ведьмой, мальчик то и дело косился на руки и ноги. Проверял, не обернулся ли обратно кроликом. Ему нужно остаться человеком, чтобы помочь Маше.

– Свеженький. – Ведьма облизнулась. – Где же ты их оставил, кроличья душа?

– Ваш зов настиг меня среди Сонных холмов. Девочка в плену шипов, она спит.

Он говорил правду. Никто не мог выбраться из сонного плена холмов. Ведьма постучала толстым пальцем по губам. Она раздумывала:

– Я могу сама отправиться на холмы и забрать их.

– Но разве тогда девчонка сгодится? – выпалил мальчик. – Разве не должна она коснуться тьмы, чтобы стать ведьмой?

– Ишь ты, – если просьба мальчика оставить его человеком позабавила ведьму, то теперь она по-настоящему удивилась, – какие познания! Ты что же, своим кроличьим умом догадался?

Мальчик съёжился, на мгновение он пожалел, что не может обернуться зверьком. В животном обличье печаль, страх и отчаяние проплывали над ним, почти не касаясь шёрстки, не то что души. Как и смысл фраз, произносимых ведьмой. Машины слова отчего-то впечатывались в память, а слова ведьмы размывались и таяли как дым. Но стоило вновь стать человеком, и дым обрёл форму, звук и краски, перевернул кроличий тесный мир и открыл тайны, которые скрывать от питомцев ведьма не стремилась. Потому что они не могли понять. Не могли связать красные ниточки её пряжи в единый узор. Ведьма пряла своё колдовство. Дом в яблоневом саду, его единственная комната, порой заполнялся бесконечными шерстяными нитями, на которых ведьма вязала узлы – магические напевы.

Ведьма всё реже покидала Перепутье. Она давно не принадлежала внешнему миру и почти не помнила, когда именно оборвалась тонкая связь с прошлой жизнью, где она также похищала детей, но магией, волшебным даром околдовывать своих жертв не обладала. На Перепутье, в которое она вцепилась зубами и ногтями, страшась оказаться в ином месте – там, где души получают заслуженное: покой или наказание, – ей повстречалась тьма. Великая, густая, лишённая цвета, предлагающая исполнить желание взамен на поглощение. Стать частью тьмы значило обрести могущество и вечный голод. Тьма требует новых и новых душ и легко проходит сквозь границу. Ведьма служила тьме долгие годы, возвращалась во внешний мир и занималась тем, что умела, – крала детей. С помощью магии обращала их в кроликов. Ведьма не выносила детского крика. Как не выносила и момента, когда тьма требовала своё.

Глядя, как его братья, а похищенные дети становились братьями и сёстрами, ушастыми и трясущимися от постоянного страха, исчезают в огромной пасти на животе ведьмы, пока она жадно поглощает яблочные пироги человеческим ртом, кролик ждал своего часа. Крошки падали на белый фартук, ведьма стряхивала остатки пирога на пол, и кролики, поначалу обходившие их стороной, оголодав, кидались на жалкие объедки.

Порой кому-то удавалось вырваться из плена колдуньи. У везунчика появлялись новые хозяева, с мягкими, заботливыми руками, они кормили морковкой и называли смешным именем. Но кроличья радость означала горе в семье. Зверёк заменял какого-нибудь ребёнка, обычно младшего братика или сестрёнку, и магия ведьмы делала так, что семья забывала о малыше, полностью поглощённая пушистым другом. Зачем ведьма совершала такой обмен, мальчик понял лишь сейчас. Она искала. Искала того, кто не забудет о пропавшем брате или сестре, кто решится вернуть его, перейдёт границу, отыщет ведьму и бросит ей вызов. Такой ребёнок особенный и сможет вырвать ведьму из плена Перепутья, вернуть в реальный мир и сохранить обретённую ею магическую силу. Она вновь станет живой. Для этого нужен проводник. А лучше проводница, девочка, сильная и смелая.

Знание проникало в мальчика тихим шепотком, будто кто-то хотел, чтобы он раскрыл секреты ведьмы.

– Ты затащил её на Сонные холмы, – рассуждала ведьма, – хотя мог повести вдоль реки прямиком к моему дому. Ты хитрый мальчишка! Стоило обратить тебя в лиса или в змею. В змеёныша, да! Шипы выведают её страхи и надежды, и останется лишь подтолкнуть!

– Я знал, чем вас порадовать, хозяйка, – подтвердил мальчик.

– Лишь бы остаться человеком? – передразнила его ломкий голос ведьма.

– Да! Что угодно ради того, чтобы остаться мальчиком. И, – он зажмурился и выпалил несбыточное, – чтобы вновь обрести имя!

Ведьма расхохоталась. Платье заходило ходуном, словно не сидело на крепком теле, но обхватывало пустоту. Фартук вздохнул оборками. На миг мальчик увидел, какая его хозяйка на самом деле. Она упёрла руки в бока и смеялась громким клёкотом, будто со всех сторон налетели птицы и закричали все как одна. Хохотала широкая пасть на её животе. Прямо на юбке. Бездонная,