в темноте — дело секундное.

Секст не ошибся. В тесную нишу, занятую Саркофагом, заглянул человек. На вид ему было пятьдесят лет, хотя с таким же успехом ему могло быть и сорок. Куцая борода, морщинистые глаза, залысины в двух местах. На шее виднелись ожоги, которые в искусственном освещении выделялись синими пятнами. Он мало чем отличался от обычных граждан, если бы не выбритый висок с татуировкой в виде цифрового штрих-кода. Ошибка молодости или своеобразный пропуск в тайное общество?

— Я могу с тобой поговорить, пассажир номер шестнадцать?

Чужой голос прорвался через скрипы и скрежет внутренностей трака стандартным вопросом. Только хромой не походил на просителя или типичного любителя поболтать. В его образе было что-то отталкивающее, преступное.

— Нет. — ответил наёмник.

— Тебе придётся. Благодаря мне ты оказался в этом сучьем траке.

«Вот кого Софи называла хозяином!» — догадался найм.

— Я должен сказать тебе «спасибо»?

— Не стоит. Для уверенного в себе человека жалкое «спасиба» — пустой звук! Что же, значит, останусь в роли зрителя. Посмотрю со стороны, как тебя распотрошат члены «terra».

Секст кивнул, соглашаясь.

Лицо гостя расплылось в саркастической гримасе. Хромой и не думал уходить. Он пальцем ткнул на Саркофаг:

— Я присяду? Ноги болят.

Найм кивнул, и посетитель тяжело опустился на краешек капсулы.

— Я не ищу друзей. Не обижайся, когда я вежливо вышвырну тебя вон, если ты мне разонравишься. — честно предупредил Секст.

— Дерзишь старику. Но так даже лучше. Безвольный человек долго не живёт. А у тебя яйца из вольфранита.

Наёмник пожал плечами.

— Моё имя Ван. По-русски, Иван. — продолжил разговор старик. — Я пришел к тебе обсудить кое-что важное. В твоих же интересах.

— Я уже сбился со счёта, сколько раз мне подобное говорили. Сто? Двести раз? Многие из них уже мертвы.

— Решил со мной членом помериться? Поверь, мой друг, мне это ни к чему. Правда в том, что за тобой гонится банда головорезов, которая пойдёт на всё, чтобы выковырять из движущейся банки упёртого ублюдка. И есть один доброжелатель, который не хочет, чтобы этого ублюдка убили.

— Заманчивое предложение. Я, пожалуй, откажусь.

— Узнаю типичного одиночку. Всё хочешь сделать сам. Похвально. Только что ты скажешь на тот факт, что ты уже давно на крючке, как и твоя «подружка» в Саркофаге!

Рефлекс Секста был мгновенный. Он рывком выхватил керамический нож, который привычно прятал в кармане и приставил его к горлу гостя. Никто не заметил этого быстрого движения. К чести старика, тот даже не дёрнулся. Он только задрал голову повыше, без страха заглядывая в самую душу наёмника.

— Откуда…ты…узнал? — медленно, по слогам, проговорил Секст. — Ты такой реакции ждал, хромоногий? Хотел чтобы я вспылил?

— Хороший нож. Острый! — выдохнул Иван. — И ни грамма металла. Даже искусственный интеллект не заметил подлога.

Эций вдавил лезвие в кожу. Тёмная капля сорвалась из кончика лезвия, и скатилась вниз, затем вторая.

— Не испытывай моё терпение! Если я и сдохну здесь, то прихвачу и тебя, старик, на тот свет.

Он дёрнулся, его левая рука поползла вниз, к карману.

— Я достану наладонник. У меня в правом кармане.

Рука с узловатыми венами нащупала в складках одежды древний коммуникатор. Старик наощупь разблокировал его и протянул Эцию.

— Узнаёшь?

Даже в тусклом освещении наёмник легко узнал своё фото, сделанное в хорошем качестве. Дрянная стрижка, шрам на щеке, гримаса ярости — это изображение уже полгода гуляло в сети.

— Листай вправо! — прохрипел старик.

Секст повел пальцем в бок. Выскочила картинка с досье и фоткой поменьше. Он увеличил изображение с текстом по-русски. Половину слов он не разобрал, но прочитанного хватило, чтобы понять смысл прочитанного.

«Цель — наёмник. Скрывается под разными именами. Приоритет — высокий. Особые приметы — шрам на щеке. Передвигается на мотоботе. С собой возит «саркофаг», в котором предположительно находится женщина в коме. Стоимость — 500 тыс. крипты за мёртвого».

— Убери нож, найм. По протоколу, если пассажиру угрожает опасность, Система может вмешаться. — потребовал Иван.

Секст на секунду стушевался, но в итоге послушался старика. Тот мазнул по шее, смахивая очередные капли с пореза. Он облизнул окровавленные пальцы, и полез в карман, откуда вынул обрывок ткани с пришитой пуговицей. Ткань Иван приложил к месту прокола.

— Невежливо калечить немощных стариков.

— Ты работаешь на «терроров»? — прошипел Секст, перехватывая нож поудобнее. Он вспомнил о Софи, с которой так и не поговорил по душам. Связная с детским лицом. Правда, Эций сомневался, что девушка заодно с могущественной организацией. Затравленный взгляд невозможно подделать никакими уловками.

— Ты меня почти оскорбил. Скорее, организация работала на меня. Как скромный идеолог некогда небольшой подпольной организации, официально заявляю, что к ним сейчас я не имею отношения. Не тупи, беглец!

— Они больше не Подполье! Терроры давно стали отпетыми подонками, подобно Свидетелям Солнца, танатологам или Воронам Судного дня! Даже я на фоне их — невинное дитя, хотя мне приходилось тоже убивать. Что по поводу ума? Ты прав. Иначе не оказался бы в этом гробу на колёсах в компании разного отребья.

— Нет, тебя нельзя назвать тупым. Я лишь говорю о том, перед тобой находится человек, который привык дёргать кукол за ниточки, а не плясать самостоятельно под чужую дудку. Тридцать лет я строил свою маленькую империю зла. Я тот, кто в дремучем 20… году основал хак-движение «killbyrl». Его последователей со временем «жёлтая» пресса окрестила ёмким и хлёстким названием «terror». Меня зовут Иван Тарков.

— Брехня. Тарков давно умер. Даже двойников убили. Я видел прямые эфиры. Вдова и друзья опознали тело основателя «killbeer».

— Нет ничего проще назначить стрелочника. Тарковым мог стать любой из нас. Это символ нашей организации…

— … прогнившей насквозь. — перебил Ивана Секст. — Раньше я уважал «терроров», считая их дело правым, но Подполье давно считает их предателями. Особенно после смерти Таркова.

— Он не умер.

— Чушь! Чушь! Чушь! — ударил кулаком по капсуле Секст.

— Как скажешь. Только пять лет назад я и сам разочаровался в организации. Всё то, ради чего я потратил половину своей жизни, разрушили в труху. Знаешь, почему мы пускали поезда под откос с химическими реактивами, взрывали терминалы с сжиженным газом и захватывали танкеры с сырой нефтью? Я с друзьями выступал против масштабной войны и поставок оружия, чтобы не допустить мировой бойни. «Ракеты на трактора!» — помнишь слоган? Мы жаждали экологической революции, а не технологической стагнации. Но парадокс, чем больше мы устраивали блэкауты в городах и останавливали атомные станции, тем сильнее шла гонка вооружений. Точка соприкосновения сместилась в стратосферу, ядерные державы наводнили оружием судного дня космос. К чему