сухой травы. Пылающее солнце высоко в небе не щадило ничего, что не могло укрыться в тени. И каждое последующее лето было всё более жарким.

Виктор слышал жужжание сотен, кружащих рядом мух. Не удивительно, ведь поле было усеяно мёртвыми телами, скрытыми в высокой траве. Они тоже разлагались на солнце. Но Виктор не чувствовал запахов.

Он обернулся, чтобы увидеть дом своего дедушки.

Окроплённый кровью крест

Это была не та ферма. Вместо большого выкрашенного белой краской дома Виктор увидел старую покосившуюся хибару. И всё вокруг было иначе. Равнины вдалеке, лес, в котором он играл в детстве. Даже небо казалось иным, а воздух был более сухим и более горячим. Словно Виктор очутился в другой части света.

И не единой души вокруг. Цивилизация покинула это место. Очень давно.

Волк, облачённый в шкуру ягнёнка

С левой стороны от хибары, на незасеянном поле, Стабс увидел двух мальчик. Один из них был ростом повыше, вероятно подросток, а второму на вид было столько же лет, что и Виктору, когда его мать покончила с собой. Старший что-то говорил мальчику, а затем они направились в сторону леса. Стабс решил пойти за ними, но потерял их из виду, когда те скрылись за деревьями.

Сотри следы, что остались позади

В лесу под плотными кронами деревьев было чуть прохладнее. Дышалось немного легче. Виктор прислушался, чтобы понять в какую сторону двинулись мальчики. Но вокруг царила абсолютная тишина. Мёртвая, пугающая. В детстве он часто бывал в подобных местах и знал, что они никогда не бывают столь тихими.

Изнутри лес казался бескрайним, а мальчики могли быть где угодно. Виктор двинулся наугад. Он ещё не знал, что всевозможные пути ведут в одно и то же место.

Во́роны кружат в небе подобно ангелам

Спустя неопределённое количество времени, которое на самом деле не сдвинулось ни на секунду, Стабс подошёл к двум молодым деревьям, между которыми, как шкура убитого животного, был привязан младший мальчик. Старший стоял перед ним с окровавленным охотничьим ножом в руках. Подросток снял с мальчика кожу. Осталось только лицо.

Виктор смотрел на эту картину, абсолютно не понимая, что ему делать. Пока пронзительный женский крик не заставил его обернуться. Но никакой женщины он не обнаружил. И мальчики тоже исчезли. Повернувшись обратно, он увидел лишь небольшую свежую могилку и крест, сделанный из двух кривых веток.

Мы несём солнца свет

Стабс повернул назад и вышел обратно на поле. От хибары к тому времени остались лишь чёрные дымящиеся руины.

Шипами венца Его отражённый

То же самое когда-то давно произошло и с дедушкиным домом, который Виктор сжёг собственноручно после смерти семьи. Было кощунственно сжигать то, что его предки так долго возводили своими руками, но только огонь мог очистить это место от плохих воспоминаний. Видимо, хозяин этой фермы считал так же.

Стабс на этом поле был не один. Недалеко от детектива, спиной к нему, стоял незнакомец в чёрном облачении, одетый явно не по погоде. Он неподвижно наблюдал, как столб такого же чёрного дыма устремляется в ясное небо, рассеиваясь среди бескрайней синевы.

Из высокой сухой травы появилась побитая жизнью дворняга, медленно подошла к человеку сзади и легла у его ног. Спустя мгновение человек обернулся… И в этот момент солнце погасло. В прямом смысле, будто кто-то выключил свет.

Виктор остался в кромешной тьме. Но не в одиночестве. Он чувствовал, что вокруг него толпились люди. Много людей. Все те, кто ещё не исчез. Кто-то был сам по себе, а кто-то вместе с близкими или друзьями. Они обнимали друг друга, держали за руки и молчали.

Окроплённый кровью крест

– Вот такой, значит, конец, – тихо произнёс один из людей.

– Да, такой… – ответил ему другой тихий голос.

– Что ж, значит, пора…

Снова воцарилось молчание.

– Вот и всё, – сказал кто-то в самый последний раз.

Ибо кровь есть жизнь

***

Я долго бродил по этому свету в поисках Сатаны. Хотел приставить револьвер к его голове, чтобы разнести её на куски. И знаете, что я выяснил? Сатана давно мёртв. Он умер, забытый всеми, жалкий и беспомощный. Но люди до сих пор продолжают валить на него всё зло, которое сами же и творят. Некоторые из них со своими прегрешениями превосходят даже самого́ мятежного ангела.

***

Настенные часы в комнате отдыха показывали 8:45, но Виктор знал, что они уже несколько месяцев отстают на десять минут. Он сидел в старом продавленном кресле и пытался расслабиться. Его шея и плечи жутко ныли. Таковыми были последствия сна за столом. Стабс уже начал волноваться, что скоро вовсе разучится спать лёжа.

К тому же ему снился какой-то жуткий, тягучий сон. Но Виктор не мог вспомнить, что было в том сне. Только невыносимую жару. Он проснулся мокрым от пота, хотя в кабинете было прохладно, потому что детектив забыл закрыть окно перед тем, как заснул.

Вместе с ним в комнате отдыха находился ещё один полицейский, крепко спящий на диване. Видимо, всю ночь провёл в патруле. Глубоко погрузившись в собственные мысли, Виктор не заметил, как пропустил последнюю треть утреннего выпуска новостей. Хотя в последнее время они не отличались особой содержательностью. Власти ограничивали распространение информации, стараясь всеми силами избежать людской паники. Выходило у них, скверно.

Ровно в 9.00 на «Третьем канале», как обычно, началось информационно-анатилическое шоу Кенни Левита, куда приглашались местные политики, деятели культуры или шуты со своими малозначимыми достижениями.

Каждый раз в начале передачи Кенни Левит, поздоровавшись со зрителями, отпускал какую-нибудь несмешную шутку, но в последние месяцы он отказался от этой дурацкой привычки, так как ситуация и без неё складывалась мрачная. Этим утром он представил нового гостя, профессора политологии Джима… Его фамилия мгновенно вылетела у Виктора из головы.

– Доброе утро, Джим. Уверен, что многие жители нашего штата сейчас собрались перед экранами телевизоров, так как жаждут ответов. А у вас, насколько мне известно, есть своя теория по этому поводу.

– Да, Кенни. Знаете, ещё в начале 90-ых я предупреждал общественность о террористической угрозе. Я говорил, что стремительное развитие средств массовой информации обязательно привлечёт определённые группы людей, которые поспешат ими воспользоваться в своих гнусных целях. Но меня никто не слушал, пока не произошла сами знаете какая трагедия в Нью-Йорке.

– Конечно, Джим. Я и, надеюсь, наши зрители понимаем, чем это в итоге обернулось. Но ведь сейчас ситуация менее очевидная. Что это, по-вашему? Может быть, новый способ запугать нас?

–