И только девчонка словно что-то чувствовала. Еще по дороге она постоянно оглядывалась, стремясь застать его врасплох. Когда они ехали в грохочущей телеге, ему показалось, что она смотрит прямо на него и его видит. Но нет, взгляд оказался задумчиво-сонным, не регистрирующим происходящее.

Эта девчонка невероятно его интриговала. Кто она и откуда у нее столь необычайные способности? По здравому размышлению, основанному на том, что Кил наблюдал на улицах, он усомнился, что все люди такие. Тем более надо проследить и разведать.

Кил проводил ее до места, где она, как видно, жила. До самой двери. Затем нашел ее окно, где сейчас горел неяркий теплый свет.

Под окном цвели деревья, и это было так красиво, что у Кила замерло сердце. Цветы оказались живыми. Они словно дышали, а на одном из лепестков подрагивала и переливалась капля воды. Она сверкала лучше, чем бриллиант, лучше всех сокровищ, которые Кил когда-либо видел в подземных пещерах.

Теперь он понял Эйлора. Почему они должны ютиться в тусклом подземелье, когда здесь, наверху, весь прекрасный мир с лазурным чистым небом, пением птиц и белоснежными хрупкими цветами, от нежного аромата которых кровь стучала в висках, а голова начинала кружиться.

«Если бы это только видела Дэй!» – подумал Кил и устыдился, потому что не вспоминал о ней с самого утра. Он закрыл глаза, пытаясь воскресить перед внутренним взором ее облик, но не смог, а вместо этого вдруг увидел девчонку – не такую красивую, как Дэй, с испачканной сажей костра щекой и испуганными глазами.

Кил встряхнул головой, отгоняя непрошеное видение. Да, его манит загадка, но стоит разрешить ее – и наваждение исчезнет.

Он осторожно отломил самую красивую цветочную веточку и, отыскав глазами ворону, велел ей приблизиться.

Ворона, деловито клевавшая хлебную корку, с неохотой оставила добычу и подлетела к нему. На корку тут же набросилась целая стайка воробьев, как будто специально поджидавшая этого момента.

– Отнеси это моей возлюбленной! – велел Кил, вкладывая в клюв вороне цветы.

Ворона укоризненно покосилась на него блестящим черным глазом.

– Лети! – велел Кил, делая вид, что вот-вот по-настоящему рассердится.

Ворона, похоже, вовсе не испугалась, однако взмахнула крыльями и исчезла, унося подарок.

Кил не сердился на птицу. Он сердился на себя. Любой из эльфов может заставить животных слушаться себя с непринужденной легкостью. Килу это удавалось с трудом. Каждый раз ему словно повторяли: «Ты чужак! Ты не из нашей породы! Мы тебя не боимся!» Неужели он и вправду только посмешище для всех, над ним смеются даже вороны, а победить его может любая девчонка?..

Но все-таки было в этой истории что-то не так, словно едва уловимый знакомый запах…

Кил твердо решил, что не вернется в пещеры, пока не выяснит все до конца.

* * *

Выспавшись, Лера почувствовала себя лучше. Со временем произошедшее на игре все более подергивалось дымкой невероятности. Было или нет, кто теперь скажет?..

После сна ужасно хотелось есть. Заглянув в холодильник, Лера печально обозрела пустые полки. Ничего, если не считать высохшей сморщенной половинки лимона, но на гордое звание еды она не тянула даже с очень большой натяжкой.

За окном было уже темно, но ничего – магазины еще работают. Девушка натянула водолазку и джинсы, надела кроссовки и взяла сумку, на дне которой болтался кошелек с последней тысячной купюрой. Перед игрой пришлось изрядно потратиться, так что теперь предстоит целую неделю жить на эти деньги или звонить родителям, объясняя, почему отпущенные средства закончились раньше срока. По зрелому размышлению выходило, что лучше не звонить.

Девушка погасила свет, вышла из квартиры и спустилась на первый этаж.

К вечеру похолодало, однако погода все равно была превосходной, а ноздри щекотал едва уловимый нежный запах цветущей вишни. Лера любила эту пору больше всего. До лета остается всего один шаг. Май – упоительное время надежд, когда все еще только начинается.

Задумавшись, Лера остановилась возле подъезда и вдруг почувствовала толчок. Кто-то толкнул ее, одновременно вырвав из рук сумочку с последними деньгами.

Девушка повернула голову и увидела невысокого худого мужчину в низко надвинутой вязаной шапочке.

Еще несколько дней назад Лера выпустила бы сумку и, закричав, бросилась прочь. Но сейчас на нее опять накатила злость – как тогда у костра. Если удалось справиться с опасным типом, вооруженным настоящим острым мечом, то что ей обычный дворовый грабитель?!

– Ах ты гад! – крикнула девушка и, изо всех сил ударив мужчину локтем в живот, рванула на себя сумку.

Нападающий согнулся, и Лера ударила его ногой в пах.

Выругавшись, мужчина выпустил сумочку и побежал прочь.

– Стой! – девушка кинулась за ним, но, споткнувшись о бордюр, рухнула наземь, больно приложившись коленкой.

– Ну ничего, – пробормотала Лера, присаживаясь на земле и потирая ушиб. – Ничего. Главное, что я убедилась в том, что у меня действительно есть необычайные способности.

В этот момент она вдруг ясно почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд и поспешно оглянулась.

В темноте смутно белела, покачиваясь, вишневая ветка. И опять никого. Да что же это такое?!

Лера поднялась на ноги и, прихрамывая, направилась к кустам. Она уже не сомневалась, что там, за ними, тот самый длинноволосый тип с игры.

– Эй! Выходи! Что тебе от меня нужно? – закричала она, вглядываясь в темноту.

Время сгустилось и замедлилось. Раз, два, три… Никого.

– Ты меня боишься? И правильно! Выходи, трус!

На втором этаже распахнулось окно, и на улицу выглянула голова чудовища – огромная, странная, словно голова горгоны Медузы, на которой спали свернувшиеся в клубок змеи.

– Что это там происходит?! Хулиганы! У нас ребенок уже спит! Вот вызову полицию, там разберутся! – послышался громкий визгливый голос.

И Лера с облегчением поняла, что голова вовсе не чудовища, а женская, и змеи – не змеи, всего лишь бигуди.

Преследователь так и не показался. Или на самом деле боится, или ей все-таки померещилось…

Не желая вступать в перепалку с нервной дамочкой, кричащей едва ли не громче ее, Лера поспешила в сторону магазина.

* * *

Кил наблюдал за ней с возрастающим удивлением. Обычная девчонка. Ни следа той силы, что вдруг проснулась в ней у лесного костра. И с вором расправилась неумело, скорее, по случайности, впрочем, тот был еще очень неопытен и жалок.

Пытаясь догнать грабителя-неудачника, девчонка упала и разбила коленку. Неуклюжая. Или притворяется? Старается показаться совершенно обычной, такой же, как все?.. Что, если это спектакль, разыгранный специально для него, благодарного зрителя? Но зачем? С какой целью?