Прежде Фархада хотел выскочить Вагиф. Поэт вообще натураэкзальтированная. Неустойчивая. Способен на любую неожиданность. Но до такойстепени… «Дронго» знал его много лет, убежденный, что Вагиф не подходит. Этобыл сибарит, любитель легкой жизни, остроумный собеседник, но никак не холодныйубийца, выбрасывающий человека с балкона. Кроме того, в тот день оносновательно нагрузился. Или он делал вид, что сильно пьян. Тогда он гениальныйактер. На всякий случай нужно будет проверить и его маршрут. Чистильщик кончилправую ногу и, хлопнув, попросил поставить левую нетерпеливым жестом ладони.

Про Арифа «Дронго» знал меньше обычного. Афганистан, четырегода на войне. Такой человек вполне может выбросить любого врага из номера.Физически очень сильный. Но он выходил только на балкон. Спуститься оттуда нашестой этаж нет никакой возможности. Тем более за несколько секунд. А вотпередать кому-либо сообщение можно. Хотя, вполне может быть, что он напрасноподозревает своих гостей и дипломат, проколовшийся на других незначительныхмелочах, был убран без их участия.

«Но кирпич просто так на голову не падает»… Чистильщиккончил левую ногу и попросил поставить правую, натирая мокасины до блеска.

Что он знает об Азизе? Хороший знаток арабского языка.Говорят, крупный специалист по арабскому Востоку. Но он не выходил даже набалкон. Тогда он отпадает. И остаются трое. Нужно тщательно проверить всехтроих, очень тщательно. Это они обнаружили сумку дипломата в его номере. Послеэтого несчастный был убит, а за ним самим было установлено наблюдение., Двоепровожатых в это время пили сок дыни на другой стороне улицы. Получается, чтослучайности исключены. Мальчишке он протянул сразу пятьдесят динаров, Тотошеломленно смотрел на две зеленые купюры; не решаясь к ним прикоснуться.

— Бери, бери, — ободрил его «Дронго».

Впереди, прямо напротив его отеля, показалось зданиетелефонной станции, расположенной у другого моста на противоположном берегу.Приняв решение, он заторопился к зданию, окруженному высокой железобетоннойстеной. Пришлось огибать все здание, чтобы найти проход в этом, почтипротивотанковом сооружении.

У входа стояли двое полицейских. Они подозрительнопосмотрели на входившего, не сказав, однако, ни слова. Двое провожатых агентовшли за ним буквально по пятам, демонстрируя удивительный непрофессионализм. Вздании было несколько залов и, как ни странно, надписи были не только наарабском, но и на английском языках.

В самом большом зале на первом этаже, где был расположенпереговорный пункт, сидело человек тридцать-сорок. Напротив, за стойкой,находилось двое чиновников, всем своим видом демонстрирующих свою большуюзанятость. Молодой выписывал квитанции, а пожилой принимал деньги, складывая ихв специальную картонную коробку, после чего делал отметки в квитанциях обоплате разговора.

Робкие лица просителей, их тихие голоса и надменный видчиновника ясно говорили, кто здесь хозяин. «Дронго» встал в небольшую очередь.Через пять минут подошел и его черед.

— Что вам нужно? — спросил чиновник, не поднимаяголовы.

— Вы говорите по-английски? — спросил «Дронго».Чиновник поднял голову, равнодушно посмотрел и позвал помощника.

— Иди, говори, Ахад.

— Что вы хотите? — спросил молодой парень.

— Поговорить. Заказать разговор с Москвой.

— У вас есть паспорт?

— Для чего? — улыбнулся «Дронго», — у меняесть визитная карточка моего отеля. Вот она, — он показал синюю карточкугостиницы.

— Этого не достаточно, господин, — терпеливообъяснил Ахад на ломаном английском, — должен быть паспорт. И разрешениеполиции.

— Чтобы поговорить с другим городом? Ребята, вы живетепрямо в раю, вам никто этого не говорил?

— Я вас не понял, господин.

— Паспорт, паспорт, — раздраженно подтвердилстарший чиновник, подозрительно глядя на «Дронго».

— Без паспорта нельзя, — кивнул «Дронго», — аеще говорили, что в СССР был тоталитарный режим. Наших бы борцов за правачеловека сюда, в Ирак.

Вслух он этого не сказал.

— Я принесу паспорт, — громко произнес «Дронго» навесь зал, — черт бы вас всех побрал.

Арабы испуганно отшатнулись. Провожатые сделали вид, чторассматривают потолок. Он вышел из здания. Переходить через мост в такую жаруне хотелось.

Поймал такси, назвав свой отель. Автомобиль, сделав круг,выехал на мост. Эта машина была чуть, лучше остальных, здесь хотя быоткрывались стекла и не было так душно.

Заплатив деньги, он вошел в приятную прохладу отеля. Вглубине зала в чайной сидел Фархад.

— Иди сюда, — закричал он, заметив «Дронго».

«Дронго» подошел к нему.

— Как дела? — спросил он.

— Плохо, — вздохнул Фархад, — вчерашнийнесчастный случай веем действует на нервы. Какой дурак оказался этот дипломат.Как он умудрился выпасть с балкона.

— А как ты думаешь?

— Не могу представить. Наверно, был пьяным.

Принесли два стакана сладкого арабского чая.

— Нет, мистер, — покачал головой «Дронго», —без сахара.

Забыл, он не знает английского.

— Ноу шекер. Понятно?

Араб кивнул унося один из стаканов.

— Говорят, такой чай утоляет жажду. Его завариваютвместе с сахаром, — сказал Фархад, пробуя напиток.

— Я не люблю много сладкого.

— Сегодня вечером мы едем в мечеть. Там, говорят, будеткакое-то представление. Ребята вчера были им понравилось. Ты поедешь?

— Еще не знаю. Этот случай выбил меня из колеи! Ведь онбыл у меня в номере за несколько минут до смерти.

— Я помню, — кивнул художник, — я же хотелотнести ему сумку. Но разве мне дали к нему попасть.

— А ты разве не пошел к нему? — насторожило«Дронго».

— Да нет. Только вышел из твоего номера, как увидел удверей соседнего наших ребят. Они меня и затащили насильно в свой номер, недали даже спуститься на шестой. А когда пришел Вагиф, я уже выходил из номера.

— Значит, ты не спускался вниз?

— Конечно нет. Поэтому я в таком дилхоре.[1] Если бы вовремяспустился, может этот дипломат и не погиб бы.

— Вполне могло быть сразу два трупа, — вдругподумал «Дронго», — а кто из ребят живет рядом со мной, я даже не знаю.

— Это режиссеры из нашего драматического. Я раньше оформлялим несколько спектаклей. Очень хорошие ребята.

— Ты послал их к дипломату?

— Нет конечно. Они были вдвоем. Я только зашел, выпилвместе с ними и сразу вышел, увидев Вагифа.