Глава 7. Пари

Спустя двадцать минут, изрядно посвежевший, Михаил стоял перед дверьми малой гостиной и пытался придумать, с чего начать разговор, но затем вспомнил, что инициативу по поводу встречи проявила гостья, а значит, и первый ход в разговоре за ней. Михаил тряхнул головой, лучезарно улыбнулся и, рывком распахнув дверь, шагнул в комнату.

Открывшаяся его взору картина заставила его буквально остолбенеть на пороге. Напротив окна стояла рослая девица в блёклом, мешковатом платье. Светло-русые кучерявые волосы её упрямо выбивались из простого узла, собранного на затылке. Гостья ни единой чертой не напоминала очаровательную Оленьку Кречетову. Удивление было настолько велико, что затопило все остальные чувства, в том числе и поднимающее голову раздражение на Степана, за то, что ввёл в заблуждение и заставил предпринять поистине героические усилия по приведению себя в порядок ради какой-то незнакомой и по первому впечатлению малоприятной девицы.

— Уговор! – воскликнула странная гостья, протягивая руку как для рукопожатия по направлению к пустому креслу, расположенному у камина. После чего узкая ладонь сжалась и девушка энергично тряхнула рукой, как будто и впрямь пожимала руку невидимому собеседнику.

«Господи, она ещё и сумасшедшая!» – с ужасом подумал Михаил и стал судорожно вспоминать, что же ему известно об умалишённых. Вроде бы их не следует нервировать, а для этого лучше делать вид, что во всём с ними согласен. Пугать их тоже не рекомендовалось, поэтому, чтобы привлечь к себе внимание, Михаил тихонько кашлянул.

Девица была настолько увлечена разговором с креслом, что не заметила появления хозяина, поэтому негромкий, но очень неожиданный звук, раздавшийся от дверей, её всё же испугал. Она дёрнулась всем телом и попыталась обернуться, но попытка эта была столь неуклюжей, что окончилась весьма плачевно. По крайней мере для фарфоровой пастушки, которая до знакомства с локтем гостьи украшала каминную полку в малой гостиной, а теперь громоздилась на полу горкой жалких осколков.

— Простите! – воскликнула девушка, и в её голосе послышалось неподдельное сожаление. — Мне очень жаль! Ваша матушка так любила эту статуэтку!

«Точно — ненормальная», — окончательно утвердился в своём мнении Михаил, матушка скончалась, когда он был ещё ребёнком, поэтому испытывала ли она нежные чувства к разбившемуся куску фарфора, он не знал.

— Ничего страшного, я уверен, она бы вас извинила… — произнёс он вслух. — И потом, это в большей степени моя вина. Я испугал вас внезапным появлением.

— Да, я тоже так считаю, — согласилась с ним девушка, и, холодно улыбнувшись, добавила: — Я дожидаюсь вас так долго, что когда вы и в самом деле появились, это действительно показалось уже неожиданным.

И, не дав оторопевшему Михаилу раскрыть и рта, продолжила:

— Позвольте напомнить, я – Анна Ивановна Кречетова. Нас представляли друг другу на одном из вечеров, сразу после вашего возвращения. Но вы, скорее всего, запамятовали. Я думаю, мою младшую сестру Ольгу вы должны были запомнить лучше.

Михаил действительно припомнил, что у хохотушки Ольги имеется старшая сестра. Правда, он так и не смог вспомнить, когда и где их представляли друг другу, что, впрочем, было неудивительно. Первые дни возвращения на родину его буквально осаждали люди, пытаясь либо восстановить старое знакомство, либо завести новое. Возможно, где-то среди этих лиц и затерялось лицо Анны. Однако Михаил вспомнил, что на одном из первых вечеров, на которые он был зван, некий доброхот взялся познакомить его с соседями. Вернее, даже не познакомить, а ознакомить с их слабостями, привычками и причудами, коих набиралось, со слов того же доброхота, превеликое множество. Так, Михаил узнал, что сестёр Веленских лучше обходить десятою дорогою, поскольку, хотя одной из них уже за сорок, а другой к сорока, они ещё не расстались с надеждою, старшая – удачно выдать сестру замуж, а младшая, соответственно – удачно замуж выйти. Она упорно продолжала ожидать своего «принца», на роль которого, как тонко намекнул доброхот, вполне годился и холостой обеспеченный сосед, недавно возвратившийся из-за границы.

Михаилу много рассказали в тот вечер интересного об окружающих. Смутно помнилась ему фигура в углу залы, тайком указав на которую доброжелатель жарким шёпотом сообщил, что это и есть та из девиц Кречетовых, которая с особенностями. Какие именно у этой девицы особенности, сказано не было, а вопросов Михаил задавать не стал, к тому времени его изрядно утомило то количество помоев, которые под видом заботы о вновь прибывшем выливались на окружающих. Молодой человек поспешил распрощаться с назойливым субъектом, причём, вероятно, сделал это достаточно резко, поскольку с той поры доброхот больше не выказывал желания поделиться жизненным опытом и личными наблюдениями.

Но как бы то ни было, сестра у Ольги скорее всего действительно была, причём была со странностями или особенностями, не суть важно. Оставалось выяснить, что эта умалишённая забыла у него дома, и надеяться, что она не буйнопомешанная. Хотя, если бы была буйной, её вряд ли бы допускали в общество, утешил себя Михаил и, улыбнувшись как можно дружелюбнее, спросил:

— Чем могу служить, сударыня?

Девушка насмешливо изогнула бровь и произнесла:

— Вы даже не пошлёте меня к чёрту? – притворно умилилась она.

— А вам бы хотелось увидеться именно с ним? – попытался уточнить Михаил. – Тогда, боюсь, вы пришли не по адресу.

— Оставим шутки, – нахмурилась гостья. — Я и так потратила слишком много времени, ожидая вас, поэтому поговорим о деле. Я не могу, да и не хочу рассуждать о честности и справедливости. Скажу только, что папеньке очень дорога Белка. Расставание разобьёт ему сердце. Да и всем нам тяжело пережить такую потерю.

Михаил Николаевич слушал девушку с всевозрастающим удивлением. Какая белка? Почему папенька должен с ней расстаться? И самое главное, при чём здесь он?

Собеседница между тем продолжала:

— Вы человек обеспеченный, и то, что вы отказались от немалой суммы, которую предлагал мой отец, лишь подтверждает это. Вероятно, вы считаете, что обладание этой усадьбой сулит вам большие выгоды. Осмелюсь предположить, что выгоды эти не материальные. Возможно, я ошибаюсь, но мне кажется, что таким образом вы бежите от обыденности…

Михаил понимал всё менее и менее, а в том, что имеет дело с сумасшедшей, уверялся всё более и более. Голос девушки журчал и журчал, Михаил кивал, не вникая в смысл сказанных слов.

— …Я предлагаю вам пари. Если в течение следующих двух недель… справлюсь… роль... дитя…

«Что же делать? — судорожно думал Михаил.