времени, когда люди были счастливы, мирно трудились и почитали богов. Сами боги в это время не очень вмешивались в жизнь человечества. Поэтому они не посылали людям ясных предзнаменований, так что и искусство их разгадок было людям не очень-то нужно. Но затем нравы начинали портиться. Люди становились жадными и завистливыми. Чтобы удержать людей от взаимных нападений, верховный бог, создавший человечество, дал им границы и межевые камни. Это какое-то время сдерживало смертных, но затем алчность снова толкала их на нападение друг на друга, грабежи и войны. Они уже не обращали внимания на священный характер границ и межей и сдвигали их по своему произволу, опираясь не на божественное право, а на свою силу. Одновременно они переставали почитать богов и становились все более нечестивыми. Боги подавали людям различные знаки, удивительные явления, которые то внезапно возникают из-под земли, то низвергаются с неба, и предвещают конец века; в числе их могли быть землетрясения, бури, наводнения и другие стихийные бедствия, а также появление различных необычных существ. Остановить приближение конца людям не дано. Можно только отсрочить грядущую катастрофу, а для этого нужно правильно понять божественные предзнаменования. Отчаявшиеся люди все чаще обращаются к искусству гадателей и начинают уважать их все больше и больше. В тяжелых испытаниях, а то и катастрофах кончается век, а затем, когда этими испытаниями искуплена прежняя нечестивость, начинается век новый.[4]

В новом веке повторяются основные события предыдущих веков. Конечно, действуют уже иные люди с другими именами и в других конкретных обстоятельствах. Но смысл их деяний и самих событий тот же самый. Познакомившись с греческими мифами, этруски увидели в них подтверждение своей мысли. Греки рассказывали о многих мифологических событиях, содержание которых было подобно тем, что рассказывали и сами этруски. Эти мифы этрусские художники с удовольствием воспроизводили. Так, на стенах одной гробницы они изобразили три эпизода, один из которых относился к греческой мифологии, а два других — к истории самих этрусков. Первый — принесение в жертву троянских пленников греческим героем Ахиллом, другой — победа этрусских воинов братьев Випенна над римлянином Гнеем Тарквинием, третий — торжество некоего Вела Сатиеса, одержавшего победу над Римом. Ученые, изучавшие роспись, пришли к выводу, что смысл всех трех эпизодов одинаков: Ахилл побеждает троянцев, братья Випенна — римлян, которые сами считали себя потомками троянцев, а торжество Вела Сатиеса предвещает окончательную победу Этрурии над Римом.[5] Каждый век — это чередование тяжелых испытаний и ударов, которые затем искупаются людьми, но в новом веке повторяются снова. Если рассказов о таких тяжелых ударах этрускам недоставало в собственной мифологии или истории, они охотно заимствовали подобные эпизоды из греческой мифологии. Например, этрусские художники довольно часто изображали поединок двух родных братьев Полиника и Этеокла, убивших друг друга, как об этом рассказывали в своих мифах греки.

В 91 г. до н. э. было обнаружено старинное пророчество нимфы Вегойи, в котором она предсказывала близкий конец восьмого века.[6] И вот через три года странные и страшные происшествия взволновали Рим. На древках знамен вспыхивал огонь, который с трудом удавалось погасить, три ворона съели своих птенцов прямо на дороге, мыши прогрызли золотые дары, выставленные в храме, среди ясного неба сверху прозвучал страшный и пронзительный звук. Этрусские гадатели сообщили, что это означает конец идущего века и начало нового. Он наступил, когда в Италии началась гражданская война. Впервые римские войска выступили против собственного города. Такого несчастья италийская земля еще не знала. И это действительно было концом восьмого века, предсказанным Вегойей. Новый, девятый, век оказался коротким. «Золотое время» пролетело практически незаметно, и уже через 23 года появились признаки конца и этого века. Многие предметы поражались молниями, изображения богов сбрасывались с постаментов, статуи великих предков низвергались, медные доски с записями законов расплавлялись. А римляне, судьбы которых в это время тесно переплелись с судьбами последних этрусков, все медлили принять необходимые меры, чтобы умилостивить богов и отсрочить конец. Италия снова стала ареной бесконечных гражданских раздоров и кровавых войн. Когда в 44 г. до н. э. был убит Цезарь и на небе появилась новая звезда, этрусским гадателям стало ясно, что кончился и девятый век. Он продолжался, таким образом, всего 44 года, но это было время жесточайших гражданских войн. Затем начался последний век истории этрусков.

Этот последний век также продолжался очень недолго. В Италии возобновились гражданские войны. Наиболее трагичным явилось то, что был осажден, захвачен и полностью уничтожен город Перузия, принадлежавший этрускам. Когда-то он был одним из главнейших этрусских городов, но к этому времени уже давно подчинялся Риму. Его гибель этруски переживали очень болезненно. Прах Перузии был воспринят ими как пепел Этрурии вообще. «Разгромлены очаги старинного рода этрусков», — вскоре после трагических событий писал поэт. Это произошло всего через четыре года после убийства Цезаря и начала десятого века. На этом закончилась, как они сами считали, история самих этрусков. Но продолжается история Рима, и новое «золотое время», «Сатурново царство» приходит с наступлением нового века.[7]

Свои века имеют и отдельные города. Век города начинается с того момента, когда на свет появляется первый новорожденный в только что основанном городе, и длится до его смерти. Новый век продолжается столько времени, сколько остаются в живых современники этого человека. Так как всегда остаются люди, которые родились при жизни предыдущего поколения, то и века сменяют друг друга в продолжающейся череде, пока не придет конец времени, отмеренного богами для этого города. Конец каждого века города, как и конец века всего народа, предсказывается божественными предзнаменованиями.

Свой век имеет и каждый человек. Человеческая жизнь тоже делится на отдельные периоды по семь лет. В первые десять семилетий боги активно вмешиваются в жизнь человека, и сам человек, чтобы чего-нибудь достигнуть в этой жизни, должен соблюдать все предписанные обряды. Но после семидесяти лет от богов уже ничего не получить, поэтому и просить их о чем-либо бесполезно. А через двенадцать семилетий, т. е. после 84 лет человек, если еще и не умирает, то все равно выживает из ума, так что его уже можно не числить среди живых.

Таким образом, каждый отрезок времени и в жизни человечества, и в жизни народа или города, и в жизни отдельного человека наполнен ударами богов и судьбы и требует постоянного внимания к этим ударам и их искупления. Особыми жертвами и обрядами народ или город может отсрочить неизбежный удар на срок до тридцати лет, а отдельный человек — до десяти, но сам удар все же неизбежно