– Пока нет, – ответила миссис Лэйси. – Не забывайте, на мне еще носки. Знаю, что дети уже выросли, но они им нравятся… Мы кладем в них всякую ерунду. Но это так весело!

– Вы очень много делаете для того, чтобы на Рождество в доме было счастье, – сказал Пуаро. – Я преклоняюсь перед вами.

Он церемонным движением поднес к губам ее руку.

– Гм, – проворчал полковник Лэйси, когда маленький бельгиец вышел из комнаты, – цветистая речь. Но ты ему нравишься.

На щеках миссис Лэйси появились ямочки.

– А ты заметил, Гораций, что я стою прямо под омелой?[16] – спросила она, смутившись, как девятнадцатилетняя девушка.

* * *

Эркюль Пуаро вошел в свою спальню. Это была большая комната с достаточным количеством радиаторов. Подходя к широкой кровати с пологом на четырех столбиках, он заметил конверт, лежащий на подушке. Открыв, вытащил из него листок бумаги. Дрожащая рука вывела на нем заглавными буквами следующее:

Детектив уставился на послание. Его брови поползли вверх.

– Непонятно, – пробормотал он. – И совершенно неожиданно.

Рождественский обед начался в два часа пополудни, и это был настоящий пир. В громадном камине весело потрескивали гигантские поленья, но этот шум перекрывался шумом большого количества говорящих одновременно людей. Суп из устриц был съеден, на столе появились и исчезли две невероятных размеров индейки, успевшие превратиться в кучу костей. И вот теперь настал главный момент, когда в столовую торжественно внесли рождественский пудинг! Трясущийся от старости восьмидесятилетний Певерелл никому не позволил прикоснуться к нему и внес его сам. Миссис Лэйси сидела, сложив руки в немой молитве. Она чувствовала, что в одно прекрасное Рождество Певерелл просто упадет замертво. Но, вынужденная выбирать между риском его смерти на посту и смертельным оскорблением, которое заставило бы его молить о смерти, выбрала первое. Вынесенный на серебряном блюде, рождественский пудинг предстал перед собравшимися во всей своей красе. Он был большим, как футбольный мяч, в него были воткнуты ветка падуба и английский флаг, и его окутывали языки голубого и красного пламени[17]. Раздались восторженные крики «ООО – ААА!».

Миссис Лэйси преуспела лишь в одном: заставила Певерелла поставить пудинг перед ней, с тем чтобы она могла разрезать его, а не разносить блюдо по всем гостям. Когда пудинг оказался на столе, она с облегчением вздохнула. Тарелки быстро разошлись по кругу; пламя продолжало лизать порции пудинга.

– Желание, месье Пуаро! – крикнула Бриджет. – Загадайте желание до того, как погаснет огонь. Бабулечка, миленькая, побыстрее…

С удовлетворенным видом миссис Лэйси откинулась на спинку стула. Операция «Пудинг» прошла успешно. Перед каждым стояла его порция, окутанная огнем. Над столом повисла тишина – все загадывали желание.

Никто не заметил довольно странного выражения лица месье Пуаро, когда тот рассматривал лакомство на своей тарелке. «Не прикасайтесь к рождественскому пудингу»… Что, ради всего святого, значит это зловещее предупреждение? Между его порцией и всеми остальными не было абсолютно никакой разницы! Тяжело вздохнув, потому что позволил сбить себя с толку – а Эркюль Пуаро не любил признаваться в этом даже самому себе, – сыщик взял в руки ложку с вилкой.

– Соус, месье Пуаро?

Детектив с удовольствием положил себе твердого соуса[18].

– Опять стащили мое лучшее бренди, Эм? – добродушно спросил полковник, сидевший на противоположном конце стола. В ответ старая леди подмигнула ему.

– Дорогой, миссис Росс настаивает, что бренди должно быть самым лучшим, – сказала она. – По ее словам, в этом секрет хорошего пудинга.

– Ну-ну, – промычал мистер Лэйси. – Рождество бывает раз в году, а миссис Росс – великая женщина. Великая женщина и отличный повар.

– Вот именно, – поддержал его Колин. – Этот пудинг – просто нечто! М-м-м-м… – Мальчик поднес очередную ложку к открытому рту.

Осторожно, почти робко, Эркюль Пуаро приступил к своей порции пудинга. Съел ложечку. Пудинг был превосходен! Он съел еще одну. Что-то тихонько звякнуло у него на тарелке. Он подцепил это вилкой. Сидевшая слева от него Бриджет пришла на помощь.

– У вас там что-то есть, месье Пуаро… Интересно, что?

Сыщик очистил небольшой серебряный объект от изюма, налипшего на него.

– Ого! – воскликнула Бриджет. – Это пуговица холостяка. У месье Пуаро пуговица холостяка!

Детектив опустил небольшую серебряную пуговицу в сосуд с водой для мытья рук[19], который стоял рядом с его тарелкой, и прополоскал ее.

– Очень красивая, – заметил он.

– Это значит, что вам суждено быть холостяком, – с готовностью пояснил Колин.

– Этого следовало ожидать, – произнес Пуаро серьезным тоном. – Я – старый холостяк, и мне кажется маловероятным, что мое положение могло сейчас измениться.

– Никогда не говори «никогда», – заметил Майкл. – Недавно я читал в газете, что девяностопятилетний мужчина женился на девушке двадцати двух лет.

– Это меня радует, – сказал Пуаро.

Неожиданно полковник Лэйси вскрикнул. Лицо у него побагровело, он поднес руку ко рту и проревел:

– Проклятие, Эммелин! Почему, черт возьми, ты позволяешь поварихе класть в пудинг стекло?

– Стекло? – воскликнула потрясенная миссис Лэйси.

Полковник извлек мешавший ему предмет изо рта.

– Мог ведь зуб сломать, – проворчал он. – А мог вообще проглотить эту дрянь и заработать аппендицит…

Он бросил кусок стекла в сосуд с водой, прополоскал и поднес к глазам.

– Господи помилуй! – вырвалось у него. – Да это же красный камень из какой-то броши. – Он поднял камень вверх.

– Вы позволите?

Пуаро с отменной ловкостью перегнулся через своего соседа, взял камень из пальцев полковника и внимательно рассмотрел его. Как и сказал сквайр[20], это оказался громадный камень рубинового цвета. Когда сыщик поворачивал его, лучи света отражались от граней. Кто-то за столом резко отодвинул стул, а потом придвинул его назад.