это можно сделать за несколько дней, когда дела так широки и разнообразны, да и зависят не только от него.

Впрочем, минута передышки сама по себе стоила дорого. Он сколько угодно мог строить безэмоционального железного человека — и перед Кириллом, и перед Леонидой, и даже перед самим собой — но рано или поздно всегда наступает расплата. Минута полного бессилия, когда невозможно собраться.

Заглянул Кузнецов.

— Аркадий, ты как? Леонида Георгиевна говорит, тебе с минуты на минуту наркоз давать будут.

— Прекрасно, — сказал Аркадий чуть ироничным тоном, тут же привычно собираясь. — Спасибо, что заглянул. У меня к тебе будет две просьбы… Нет, три. Во-первых, одолжи Кириллу мой телефон, тот, который весь зашифрованный. И учебник магии, если он захочет время скоротать. Думаю, теперь он для него более-менее безопасен.

— Ну, раз ты так говоришь.

— Во-вторых, Теплеева ведь сегодня дежурит?

— Да.

— Не возражаешь, если я ее займу личным дело? — дождавшись кивка, Аркадий продолжил: — Пусть возьмет мою карту и съездит в ювелирный на Проспекте Памяти, выберет подарки отряду Кирилла. Всем пятерым. И его матери тоже. Серьги, я думаю. Но если увидит нечто более уместное, пусть решит сама.

Из досье Теплеевой Аркадий помнил, что ее родители были ювелирами. Кроме того, эта молодая женщина умудрялась со вкусом одеваться даже в рамках очень строгих требований, предъявляемых к сотрудникам наружной охраны важных персон в Службе внутренней безопасности. Всегда приятно было посмотреть.

Василий Васильевич покачал головой.

— Поражаюсь, как ты всегда помнишь такие детали про всех — даже про моих ребят.

Аркадий хмыкнул.

— Когда информация соответствует наблюдениям, помнить ее не трудно… А вот когда не соответствует — другое дело. И об этом третья просьба. Уволь, пожалуйста, профайлера, который занимался психологическим портретом Кирилла Ураганова. Или переведи на какую-нибудь менее ответственную работу. Я второй раз по его милости сажусь в лужу. Да еще с каким плеском!

— Вы что же, поругаться умудрились? — удивился Василий Васильевич. — С чего бы?

— Вот и я думаю — с чего… У него обостренное чувство личной чести и патриотизма, которое сам он считает предельно рациональным. Учти это на будущее. А в его анкете отмечены нигилистические взгляды и отсутствие четко выраженной лояльности, кроме привязанности к матери. Откуда это?

— Скорее всего, из-за его демарша с комментарием на бой Девочек-Лошадок в Сети, — подумав, сказал Командор. — Я и сам удивился после АЭС, что это один и тот же мальчик. Плюс конфликт с отцом — это обычно тоже влияет.

— Значит, не в этом случае, — Аркадий поморщился. — Все-таки люди сложнее любых моделей. Он еще больше похож на меня, чем я думал.

— Вы совершенно разные, — хмыкнул Василий Васильевич. — Ручаюсь, проблема как раз возникла из-за того, что ты начал с ним говорить, как с самим собой в юности.

— Возможно, — задумчиво проговорил Аркадий. — Возможно… Я бы на его месте и в его возрасте метался в сомнениях, а он их как будто вовсе не испытывает. Мне следовало заметить раньше. Теряю хватку.

— Ну вот сейчас и обновишь. Если Кирилл прав.

— Он прав, — сказал Аркадий без малейших сомнений. — Меня беспокоит совсем другое. Но это — разговор завтрашнего дня.

* * *

1 Не показалось. Органы, извлеченные из тела до смерти донора, более жизнеспособны.

p.s.

Доктор Романова призывает облегчить ей работу и нажать сердечко.

Глава 3

Чтобы позвонить девочкам, я удалился в оранжерею.

Спросил, можно ли, Командор только пожал плечами и проводил меня.

— Вряд ли сюда кто-то зайдет, — сказал он. — Новый год, всех ходячих выписали домой праздновать. Но если что, просто скажи, что ты ребенок кого-то из персонала.

— У подруги Клавдии Рашидовны, вроде, сын подходящего возраста, — вспомнил я. — Вадик.

— Честно говоря, не помню, — чуть улыбнулся Командор… Или называть его Василием Васильевичем? Звучит, как псевдоним: Василий — едва ли не самое распространенное в Ордене мужское имя. Но его вроде и жена Васей звала… — Может быть, и так. Я предпочитаю в таких случаях просто избегать лишней информации.

С тем он был таков по своим загадочным делам. Хорошо, что оставил телефон — невразумительный кирпич с одной только звонильной функцией, то, что надо! — и тоненькую брошюрку, отпечатанную на принтере и переплетенную кустарным образом. На обложке значилось: «Основы высокоэнергетических манипуляций, изд-е 2 эксп. доп.». Естественно, без имени автора и без типографских данных.

М-да. Было бы что громко называть «учебником»!

Мне припомнился старый анекдот, что, мол, выдай студенту перед экзаменами методичку, и он сдаст хоть китайский, хоть сопромат.

Положив учебник на скамейку — ту самую, где я сидел в прошлый раз — я набрал по памяти телефон Ксюши.

Она ответила почти сразу, после первого же звонка. Я даже услышал обрывок фразы:

— Нет, это тот маньяк! Может, он скажет, где Кирилл?

— Может, и скажет, — сказал я.

— Ой! Кир! — воскликнула Ксюша.

На заднем фоне раздались еще вопли и крики радостных девчонок.

— Кир, ты где⁈ Мы сейчас по городу гуляем, потом в храм на службу пойдем! Присоединяйся!

С некоторым шоком я осознал, что сейчас всего около четырех часов и для них все еще длится тот самый новогодний день, который начался для меня на кассе небольшой заметенной снегом железнодорожной платформы. По субъективному ощущению, с тех пор прошла минимум неделя.

— Ксюша, милая! Поставь меня на громкую связь, пожалуйста.

— Вот, поставила, — ее голос немного изменил звучание, тут же я услышал Рину. — Кир! У тебя все получилось?

— Все и даже немножко больше. Короче, со мной все в порядке, я абсолютно здоров, цел, невредим и все такое. Но так получилось, что мне пришлось срочно вылететь в Лиманион, и я сейчас здесь, в военном госпитале. Не из-за меня, еще раз, я здоров! Просто так получилось. Мне придется задержаться, минимум до завтра, возможно, и до послезавтра, — я прикинул, что даже с сердцем ребенка-волшебника Аркадий не может оправиться от операции меньше чем за день, а скорее, дня два должно пройти или три. — Это очень важно.

— То есть, ты с нами Снисхождение не встретишь? — обиженно спросила Ксюша.

— Тут не только твоя мама,