по именам своих соратников-воинов знал. Что позволило сверить его показания с тем, что сказал Агар. И, на удивление, они сошлись с точностью до одного человека — двести сорок семь бойцов привел сюда Арак.

Прилично.

Очень прилично.

Даже слишком много, если судить по местным оценкам могущества лесных жителей. До появления Беромира они вряд ли бы и сотне смогли сопротивляться. А тут — такая толпа. Явно и Арака, и Сусага впечатлила демонстрация во время той ночной атаки. Вот и решили перестраховаться.

Кроме того, с отрядом пошло и племенное ополчение на лодках. Их было не очень много. Около сотни, может полторы. Сено и зерно для конского состава, а также провиант для воинов как еще перевезти в такой операции? Вон — травы-то почти и нет еще. Все с собой требовалось тащить. Вот и пришлось использовать лодки.

Так-то основная часть племенного ополчения «наводила порядок» в землях трех кланов. Угоняя скот и людей в рабство. А сюда отправилась горстка. Да и то — по жребию. Все-таки в лодки никто добровольно лезть не хотел.

Говорил это Люк смело и открыто.

Даже казалось, что хвастался и пытался устрашать, распинаясь в полный рост. Как, впрочем, и Агар.

О планах Арака эти двое ничего не знали, ибо являлись рядовыми бойцами. А вот про устройство сарматского общества поведали очень много…

Роксоланы проживали от Днепра до Дона между лесом на севере и морем с Тавридой на юге. Если крупными мазками границы обозначать.

Все их население разделялось на четыре… хм… орды. Во всяком случае Беромир для себя именно так определил. Не племени, потому как все эти орды и составляли собой единое целое в этническом плане. И кланом не назовешь, так как внутри каждой орды имелись и кланы, и рода, и семьи. Просто такая административная единица.

Во главе нее стоял свой бэг[4]. Формально выборный, но, как правило, лишь из одного рода. Один из таких бэгов выбирался верховным правителем — расом.

На первый взгляд — государство. Вон — и глава, и аристократия, и какое-никакое административное деление.

Но… нет.

После расспросов, Беромир пришел к выводу, что это скорее вождество. Потому что хозяйственной и светской властью рас обладал очень условной, выступая в первую очередь военным вождем и, в меньшей степени, судьей. Скорее даже арбитром.

Вот в походе — да, царь и бог. А вне его… рядовой общинник мог его и подальше послать, ежели тот полез бы ему что-то указывать. Да и вообще вся функция этого раса сводилась к организации набегов и противодействия им. Ну и попыткам набить свою личную казну любой ценой. Примерно тем же жили бэги.

При этом отношения внутри правящих родов были просто удивительные. Чуть зазевался и все — брат или дядя, или сын, или племянник, или еще кто из родичей кровных тебя подсидел. И хорошо, если просто отправил в отставку. А мог и жизни лишить в борьбе за власть.

Та еще жесть.

Какое-то единство у них возникало только перед общей угрозой. Да и то, не обязательно.

Аналогичная ситуация наблюдалась у языгов и иных сарматов.

Хаос, бардак и смута.

Из-за чего, в общем-то, гёты и продвигались, успешно давя языгов в степи. Просто потому, что с какими-то бэгами они воевали, а с какими-то находились в союзе… даже несмотря на то, что и те и другие могли стоять под рукой одного раса…

Самыми ценными для Беромира оказались демографические сведения, связанные с ордами. Сколько людей живет под рукой каждого бэга, Люк, разумеется, не знал. Но сумел неплохо описать ее структуру, причем с особой гордостью, налегая на то, что в любой орде народа существенно больше чем в шести союзных кланах, вместе взятых.

По подсчетам Беромира получалось, что роксоланов всего около ста двадцати — ста сорока тысяч[5]. Из которых двадцать — двадцать пять тысяч являлись взрослыми мужчинами. Что позволяло им держать до тысячи двухсот воинов[6], ну и племенное ополчение, в которое, если надо, выступали все мужи, прошедшие инициацию.

По меркам союза шести кланов — невероятно много.

Ситуацию спасало только то, что все эти весьма монументальные силы были разделены между четырьмя бэгами. И сюда, в леса, своих людей выдвинул только Сусаг под предводительством своего брата — Арака. А их Беромир уже немного потрепал там, у перелеска. Да и сейчас «причесал». Остальные вожди наблюдали за происходящим со стороны. Да и вообще — вся мощь роксолан могла проявиться только там, в степи, и очень по случаю…

— А чего вы его родичей стали резать? — спросил Беромир, кивнув на Добрыню.

— Рас был зол и требовал наказать виновных.

— А при чем тут они? — удивился Беромир. — Арак же набег этот начал. Он и виновен. Его и нужно было казнить.

— Арак в поход не ходил. — огрызнулся пленник.

— Разве это его оправдывает? Провокация — это преступление хуже, чем само злодеяние. — назидательно поднял палец ведун. — Ибо ты погрешил против Фарна, ну или Даждьбога, ежели по-нашему сказывать. А у него лукавство не в почете. Или ты думаешь, Фарн допустил бы успех нашей засады, если тот, кто вас ведет, ему нравился?

Люк промолчал.

Нахохлился и аж засопел.

— Сусаг терпит неудачи из-за своего брата, который грешит перед богами. И теперь они шлют наказания ему самому. Ибо он отвечает перед небесами за своих людей. А также его людям, ведь они идут за ним.

— Тебя это от смерти не спасет! — прорычал, словно выплюнул Люк.

— Уже третья победа за мной. Разве не так?

— Арак и его люди никогда не вернутся к Сусагу проигравшими!

— Треть войска он уже потерял. Еще парочка таких ошибок и возвращаться будет просто некому.

— Ты слишком самонадеян!

— Ты считаешь? Так-то это третья уверенная победа подряд. И там, в зимнем лесу я атаковал почти сотню всего двумя десятками. Да и здесь, отбиваясь от Добрыни и его ребят, держал оборону вдвое меньшими силами, нежели на меня нападали.

— Ты лжешь!

— Зачем? — улыбнулся Беромир. — Ты сам видел, что случилось с вами под дротиками и пилумами. Разве это не благоволения бога войны и его брата — дарителя удачи?

— Выйди в открытое поле и познаешь нашу силу!

— Ты считаешь, что я дурак? — еще шире улыбнулся ведун. — Истинная цель воина — убить неприятеля, а не сдохнуть самому. Разве