Хозяин дубравы. Том 3. Саженец

Пролог

168, берзень (март), 17

Варкалось.

Хливкие шарьки…

Ну то есть, отвратительно сырой и прохладный воздух так и норовил залезть за шиворот. Отчего Беромир поежился, встряхнул головой, выгоняя песенку про Бармаглота, и укутался плотнее в свой гамбезон[1].

Проснувшись еще по темноте, он отправился справлять малую нужду. Вот и вылез на улицу. Удобства-то все там находились. Вон — нужник на пять «посадочных мест» какой знатный построили. И гадить удобно, и чистить сподручно, хотя, пока до этого и не дошло. Одна беда — гигиена. Но ведун ее решили по-исламски, принося с собой из помещения теплую водичку в кувшинчике. Ну а что? Всяко лучше, чем соломой это место тереть или вообще слегка обосранным ходить, не подтираясь. Этот вариант аромата Шанель №5 Беромиру решительно не нравился, и он с ним боролся как мог…

Зима, конечно, и наступила поздно, и отошла рано. Вон — и вода вскрылась, и снег почти ушел. Однако же по ночам все еще порой прихватывали легкие заморозки. Такие, как сейчас, покрывавшие лужи тонким полупрозрачным льдом. Отчего даже малые ложбинки, днем бывшие просто сырыми, сейчас нежно хрустели, словно тонкие косточки.

Беромир дошел до нужника.

Сделал свое нехитрое, но очень приятное дело.

И вместо того, чтобы отправиться дальше спать, занялся делами. Судя по небу, рассвет был близок. Тем более что ему хватало сна. Вон — свеж и бодр. А дел имелось в избытке…

Согласно уговору все шестеро бояр явились к нему по открывшейся воде. Да не одни, а со своими дружинниками на доведенных до ума лодках. К каждой большой пироге, как их упорно называл Беромир, крепился на паре балансиров противовес. А на нее саму водружался косой парус. То есть, получалась подобие ранней версии катамарана Беромира.

Вот на них и приплыли.

Теперь же, набившись в длинном доме, спали. И на первом ярусе, и на втором, и на полу. Беромир не поверил бы, что в эту постройку влезет СТОЛЬКО, если бы сам не увидел. Похлеще знаменитых «резиновых» квартир в Москве, оттуда, из XXI века. То еще лежбище тюленей получалось, храпящих на все лады. Пройти через них к выходу не отдавив никому конечности было отдельным квестом. Да и душно, даже несмотря на достаточно продвинутую вентиляцию дома. Из-за чего, среди прочего, ведун обратно и не полез.

Умылся.

Сделал легкую зарядку, чтобы тело окончательно пробудить да кровь по венам разогнать. Подкинул дров в дежурный костер. И занялся текущими делами — теми, что хорошего освещения не требовали. А минут через десять к нему начали присоединяться люди, которых он разбудил. Кто рано встает, тот всех достает, ходит, кастрюлями гремит, утверждает одна из пословиц. Здесь имелся иной инвентарь, но итог от этого не переменился.

Так рассвет и встретили.

Впрочем, кислых лиц не наблюдалось. Рано темнело, поздно светало, да и будильников, выгоняющих на работу ни свет ни заря, еще даже в проекте не наблюдалось. Поэтому люди хорошо высыпались.

Позавтракали.

И только уже собрались провести общее построение, чтобы продолжить учебные маневры, как кто-то заметил лодку.

— Глядите!

— Кто сие?

— Да кто ж его знает? Далеко!

— Один из них машет. Смотрите. Он нам машет!

— Все же в сборе. — удивился Беромир. — Али кто еще должен подойти попозже из дружинников?

— Все, кто должно, тут, — хмуро произнес Борята, и остальные подтвердили.

— Хм… — задумчиво произнес ведун, нахмурившись.

Эти гости не пугали.

Нет.

Что они могут им сделать? Просто выглядели странными и неожиданными. Из-за чего пока его не разглядели, все находились в гнетущем напряжении. Когда же гостей опознали — и пуще стало непонятно. Беромир так и не договорился с местными. Никто не согласился уступить свою землю для спасения трех южных кланов. Вот ведун и не ходил к ним по льду. Что являлось отказом, по их уговору. Тем загадочнее становилось прибытие по самой весне этой лодки.

Еще немного подождали.

Пирога причалила к мостку. И вышедший на помост Добрыня мрачно произнес вместо приветствия:

— Роксоланы идут.

— Куда? — спросил ведун, несколько растерявшись.

— За тобой идут. За всеми вами.

— Твою налево!

[1] Беромир ввел новый тип одежды — стеганую куртку, и вместе с тем ввел и ее название — гамбезон. Как захотел, так и назвал. Мог бы и ватник, но набивался он отнюдь не ватой.

Часть 1

Глава 1 // 17 оттенков весны

— Вы сделали одну ошибку.

— А именно?

— Вы приняли меня за какого-то идиота.

к/ф «Джентльмены»

Глава 1

168, берзень (март), 17

— Где они сейчас? — спросил Борята, присаживаясь на лавку рядом.

— То мне не ведомо. — пожал плечами Добрыня, скосившись на семью.

Жену и детишек его кормили горячим. Да и он сам хлебал из миски с немалым энтузиазмом нажористое варево из жита да рыбы.

Отощали они. Изрядно отощали. Вон — одни глаза. В чем только жизнь теплилась. Особенно у малышей, организм которых еще толком не окреп. Тяжело им далась зима.

— Они тебя преследовали?

— Первый день токмо. Но моя лодка ходкая. И мы оторвались.

— Как же ты смог? Вон как исхудал. А весло оно слабости не терпит.

— Жить захочешь, не так раскорячишься, — мрачно ответил Добрыня. — Хотя признаюсь — чуть не издох. Но и жена с детишками помогали. Без них не сдюжил бы. Все гребли как могли. Спасло еще и то, что умение есть. А у тех, кто в погоню бросился, его не наблюдалось. Я как пригляделся — заметил — руки они себе стерли в кровь с непривычки.

— Они так близко подошли, что прям мозоли разглядел? — удивился Беромир.

— Зачем? Движения. Они очень приметные. Много раз видел, как кто по юности себе руки стирает, а грести надо.

— Да уж… на веслах от вас идти далековато. — покачал головой Борята, прикидывая расстояние. А потом глянул на свою парусную лодку, на которой стало сильно легче и быстрее ходить по рекам. Как они только раньше веслами обходились? И ведь ничего сложного нет…

— А