протяжении почти всей истории человечества, вплоть до установления оседлости, развития земледелия, возникновения городов. Марки и деревенские, равно как и городские общины вначале были организованы демократически.

Эта демократия основывалась на устности. Все вопросы публичного права разрешались устно, выборы производились путем выкликания; законы, право, история общественности передавались из рода в род устно; все новости, которые могли быть важны для общества, также распространялись устно.

Эта исключительность устного процесса соответствовала простоте процесса производства, изменявшегося лишь очень медленно и требовавшего лишь незначительных познаний, которые передавались от отца к сыну, от матери к дочери путем наглядного обучения и устного предания, не изменяясь с незапамятных времен. Эта исключительность устности соответствовала ограниченности экономических отношений, совершавшихся в узком кругу, так что они могли происходить путем личных переговоров. Народная масса для ведения своего хозяйства не нуждалась в чтении и письме. Эти знания оставались ей чужды и для политических целей. Первобытная демократическая общественность находила в этом свой предел. Она могла расширять свою территорию лишь до тех пор, пока у каждого члена ее оставалась возможность являться на верховное народное собрание, выступать на нем, участвовать в заседаниях, принимать участие в его решениях и выборах при посредстве устного голосования.

Всякое расширение общественности за эти пределы происходило за счет урезывания демократии. Соединение первобытных демократий, марок и общин в большой общественный союз, в государство совершалось путем создания силы, стоявшей над этой демократией и господствовавшей над ней. Это объединение могло совершиться лишь после того, как такая сила сделалась возможной. Государство с самого начала является организацией господства, противником демократии. Это относится и к так называемым демократическим государствам древности. Они также были организациями господства и эксплуатации народа классом, который овладел государственной властью. Демократическим в них было только то, что община, господствовавшая над другими общинами, а также и над своими собственными несвободными и бесправными рабочими, была организована демократически.

Однако, такого рода демократические государства нигде не могли долго продержаться. Ни степень просвещенности народных масс, ни те организационные формы, на которых покоилась первобытная демократия, не соответствовали задачам, которые стояли перед государством, как организацией господства. К этим задачам относилась также внешняя политика и войны.

Первобытное демократическое общество, было, как мы уже видели выше, — ограничено в своих пределах рамками собственных условий. Осев где-либо, такое общество не ощущало никакой потребности в расширении своей территории. И только естественное размножение могло толкнуть население к переходу за эти границы. Но и в результате этого получалось обычно не стремление к увеличению территории данного общества, а лишь переселение излишков населения в другое место для основания там отдельного нового общества. Необходимая для этого территория либо отвоевывалась у природы, например, путем выкорчевывания лесов, либо отнималась у какого-либо более слабого народа. Так, по временам дело доходило до войн, вызванных естественными причинами, а именно ростом населения.

Иначе обстоит дело с государствами, образовавшимися путем объединения многих первобытных обществ. Они сами по себе внутренне не замкнуты в определенные пределы. Новая организация господства может расширяться безгранично, она порождает стремление к постоянному расширению, так как богатство и могущество господствующих в государстве классов растет вместе с его увеличением. Мало того: стремление к расширению в каждом государстве тем сильнее, чем государство больше, ибо тем больше его мощь по отношению к другим государствам. Отсюда, в сильных государствах — постоянное желание воевать, в слабых — постоянная необходимость обороняться, а вообще же — непрекращающаяся опасность войны и частые войны. Они возникают уже не из естественной необходимости, вызванной сильным перенаселением, но из безмерного стремления господствующих классов к богатству и могуществу. По мере того, как государство растет, отмирает демократия, и создается вечная опасность войны. Война отнюдь не является отличительным признаком одного лишь капитализма или империализма. Последние вводят лишь новые моменты в ту страсть к войне, которая является достоянием всякой государственной власти.

Зато промышленный капитализм выделяет элементы, которые со временем должны положить конец этому развитию. Промышленный капитализм создает своего собственного могильщика: промышленный пролетариат и современную демократию.

Современная демократия

Промышленный капитализм кладет конец производству отдельных предприятий и хозяйств для собственного потребления, которое до известного времени является преобладающей формой производства в обществе. Всеобщей формой производства становится производство товаров. Торговля и транспорт, обслуживавшие до того почти исключительно предметы роскоши, вовлекают постепенно в свой оборот и предметы массового потребления. Возможности передвижения на дальние расстояния больших грузов и людских масс увеличиваются в гигантской степени. Устные способы сношений между людьми становятся все более и более недостаточными. В то же самое время естественные науки подчиняют себе технику, вызывая в ней непрекращающийся переворот. Потребности производства все меньше и меньше могут быть удовлетворены путем устно передаваемых традиционных навыков и приемов; все важнее становится научное понимание, по крайней мере, отдельных методов производства не только для тех, кто руководит производством, но и для большого числа рабочих сил, занятых в нем.

Увеличение территории, интенсивность сообщения и созданный естественными науками переворот в технике делают при капиталистическом производстве все большей необходимостью для широких масс населения — умение читать и писать. Эта потребность перестает быть привилегией высшего слоя общества.

Тем самым создаются предпосылки для возникновения популярной печати и литературы; образуется материальная основа для появления класса интеллигенции, независимой от господствующих классов и служащей народным массам. Язык литературы, возвысившись над народным языком, основанным на устном предании, и над местными диалектами, становится живым языком народа и тем самым ведет к образованию нового народного сознания, пределы распространения которого совпадают с пределами распространения литературы. Из общности письменной речи вырастает современная нация.

Все это приводит к тому, что народные массы все в большей и большей степени оказываются в состоянии следить за государственной политикой и понимать, что их положение зависит не только от того, что непосредственно их окружает, но и от состояния и политики всего государства. Эта зависимость отдельных классов от политики государства увеличивается с развитием капиталистического способа производства, потому что тем самым растут хозяйственные задачи и силы государственной власти.

Этот рост не только вызывает все возрастающую заинтересованность всех классов в государственной политике, но и делает необходимым для самой государственной власти все возрастающее участие этих классов в политике. Задачи государственной власти становятся все многочисленнее, а ее механизм делается настолько сложным, что легко может застопориться, если только на него перестанет действовать движущая сила общества, его ничем не задерживаемая критика и контроль. Уже при самом основании капиталистического государства становится необходимым заменить дилетантское государственное управление, производимое в феодальном государстве крупным землевладением, системой обученных профессиональных администраторов с далеко идущим разделением труда. Но