чем больше разрастается бюрократия, и чем сильнее становится ее власть, тем скорее она из слуги общества делается его господином; тем скорее начинает свои собственные профессиональные интересы ставить выше интересов общества; тем более становится тяжеловесной и формалистичной; тем больше в ней увеличивается коррупция и узость. Подчинение бюрократии обществу; критика должностных тайн свободной печатью; противопоставление бюрократическим органам свободно образуемых партийно-политических организаций; существование рядом с централизованной верхушкой государственной бюрократии правительством, — централизованного организма, существующего милостью народа и действующего силой народа, т. е. парламента, — все это становится потребностью не только для народных масс, но и для самого государства, все силы которого начинают вырождаться, если народу не удается добиться введения этих политических установлений. Так возникает современная демократия, которая является уже не первобытной демократией рода, общины, марки, но демократией государства, которое лишь благодаря ей превращается в современное государство.

Движение в эту сторону является неизбежным следствием роста капиталистического способа производства и в такой же мере непреодолимо, как и последний. Процесс начинается в больших городах, в особенности, таких, которые одновременно являются столицами, резиденциями правительств, но постепенно распространяется и на меньшие города и на деревню.

Но чем больше усиливается современное демократическое движение, тем энергичнее начинают развиваться и могучие обратные тенденции, и притом — не только в реакционных классах, победа над которыми в свое время обеспечила развитие демократии. Если современная демократия и является продуктом капиталистического способа производства и — на первых порах — даже поддерживается промышленными капиталистами, то в дальнейшем тот же способ производства начинает угрожать демократии гибелью. Ибо развитие демократии означает рост политического могущества народных масс, а развитие капиталистического способа производства ведет к все большему переходу народных масс в ряды пролетариата. Конечной, неизбежной целью этого процесса является завоевание политической власти пролетариатом. Но этому господствующие классы противодействуют всеми силами.

Тремя наиболее важными институциями, характеризующими нормальное функционирование современной демократии, являются: печать, политические партии и парламент.

Могущество печати вырастает до гигантских пределов, по тем самым она все больше делается орудием: капиталистического классового господства. Отдельные газеты становятся огромными капиталистическими предприятиями, а важнейший источник информации, — большие телеграфные агентства, — делаются монополией правительств. Последние и клика крупных капиталистов все больше овладевают источниками, из которых народные массы почерпают всю свою политическую информацию.

Что касается политических партий, то те из них, которые становятся настолько крупными, что могут влиять на государственную политику, начинают нуждаться в ряде профессиональных политиков и администраторов, посвящающих себя исключительно партийной деятельности. В уменьшенном, но не улучшенном виде, здесь возникают те же отрицательные тенденции, которые характерны для государственной бюрократии, в том числе противление демократии, т. е. тому, чтобы политика на деле определялась самыми народными массами.

Наиболее пышный расцвет профессионального политиканства наблюдается в парламентах. Там оно приводит к так наз. парламентскому кретинизму, т. е. к ограничению политического кругозора тем, что происходит в стенах парламента; парламент рассматривается, как мир в себе, диктующий внешнему миру законы, но никаких законов от него не получающий.

Наконец, во время парламентских выборов — наряду с влиянием капиталистической прессы — сказывается и прямое экономическое засилье капиталистического класса, которое в общем не только не уменьшается, а наоборот, еще увеличивается по мере роста и консолидации предпринимательских организаций. Профессиональные союзы рабочих необходимы для того, чтобы обеспечить рабочим максимум той экономической мощи, какая только возможна при данных условиях, но они не в состоянии уравновесить экономический перевес класса капиталистов. Тот перевес, который имеется у каждого отдельного капиталиста по отношению к каждому отдельному неорганизованному рабочему, существует и у всего организованного капитала по отношению ко всему организованному пролетариату. Только в тех областях и в те моменты, когда рабочие организации развиваются раньше или быстрее, чем организации капиталистов, центр тяжести временно перемещается в сторону рабочих.

Действие всех этих анти-демократических тенденций приводит к тому, что в современном капиталистическом государстве демократия никогда по может быть совершенной, и что полностью она будет осуществлена лишь после победы пролетариата, когда станет политической формой социалистического общества. В этом снова проявляется противоречие между демократией и государством.

Но этим мы вовсе не хотим сказать, что указанные обратные тенденции настолько сильны, что могут приостановить обусловленный экономическим развитием процесс развития демократии и пролетариата. Они могут его только на время задержать, до тех пор, покуда отрицательные явления, вызванные этой задержкой, не станут настолько сильны, что проникнут в сознание широких народных масс и начнут ощущаться даже самыми темными и плохо информированными людьми. Окончательное преодоление этих задержек в такие моменты происходит путем катастрофы, прорыва плотины, и выражается в виде свержения правительства, раскола партии и т. п.

По своему существу демократия должна была бы обеспечить самое мирное политическое развитие. Если, тем не менее, современная демократия не всегда это делает и не всегда предохраняет от временных политических катастроф, то это происходит потому, что она в одно и то же время является и детищем и смертельным врагом экономически господствующей силы — промышленного капитализма».

б) Значение демократии для победы пролетариата

Вышеприведенные соображения, которые относятся к 1917 г. и под которыми я и сейчас полностью подписываюсь, ясно показывают, какова цена утверждению Троцкого, будто я, «признавая принцип демократии абсолютным и неизменным, от материалистической диалектики ушел назад к естественному праву».

На самом же деле я указываю, что в современных экономических и технических условиях демократия является исторической необходимостью — как для пролетариата, так и для самого государства. Еще не имея тогда представления о большевистском государстве, я буквально предсказал его судьбу, указав, что задачи современного государства слишком сложны и огромны, чтобы они могли быть разрешены простым бюрократическим путем без энергичного содействия общества и его свободной критики. Я писал, что без демократии увеличивается коррупция и узость бюрократии и гибнут силы государства.

Троцкий может считать, что развитые здесь мысли ошибочны. Но тогда ему следует их опровергнуть. По-видимому, однако, гораздо удобнее вместо опровержения просто наклеить на меня ярлык «сторонника естественного права». Но до тех пор, пока мне не доказали обратного, я остаюсь при своем прежнем убеждении, что развитие демократии столь же непреодолимо, как и развитие пролетариата. Оно проистекает из того же экономического источника, что и рост крупной промышленности и мировых путей сообщения. Этого развития остановить нельзя. Временные попятные движения не могут оказать влияния на общий итог.

Мои вышеприведенные соображения доказывают не только непреодолимость демократического движения; они показывают также с полной очевидностью, что у меня имеется ясное сознание того, что демократия означает еще не победу пролетариата, а лишь создание арены для борьбы за победу, и что она отнюдь не является