— Пойми, чем дольше мы тут сидим, тем меньше шансов на спасение твоей мамы. Сейчас ей еще можно помочь.

Юноша выронил клинок. Парень был больше не в силах сдерживаться. Его ноги подкосились, и он упал на колени. На Чада посмотрели две небольшие вселенные, спрятанные в маленьких глазах маленького человека. По щекам мальчика ручьем потекли слезы.

— Если вы и правда хорошие люди, прошу помогите. Мой брат… Мой брат ранен. Мне страшно за него, — быстро заговорил он.

Эзоп, наблюдавший за всем с повозки, спрыгнул вниз и подошел ближе и спросил:

— Где твой брат?

Юноша поднялся на ноги и побежал в темноту. Торговцы отправились за ним. Пробежав метров двадцать, мальчик остановился. Перед ним без сознания на багровом песке лежал подросток. Из его живота торчал обломок стрелы.

Глава 3

Тщательно осмотрев рану, консилиум пришел к выводу, что стрелу нужно немедленно извлечь. Тянуть на себя было слишком рискованно, из-за треугольной формы острия. В таком случае был лишь один выход — вынимать через спину. Выходного отверстия не было, поэтому придется его делать самим, благо стрела находилась довольно глубоко.

Для операции все было готово: рядом стоял спирт, нитки и вода, бинты сделали из старой одежды.

— Что вы собираетесь делать? — спросил мальчик.

За последние 15 минут он не сказал ни слова. Все то время, пока старшие решали, что делать с раненым, он просто слушал и наблюдал.

— Мы собираемся вынуть стрелу — нужно промыть рану, чтобы не было загноения, — объяснил Чад.

— Вы делали уже так?

— Да, доводилось, и не раз. Не волнуйся ты так, важные органы не задело. Все с ним будет хорошо.

Последняя фраза Чада была сказана настолько уверенно, что в нее почти поверил даже Эзоп. Хотя по-настоящему в выживание мальчишки с трудом верил и Чад. Да, жизненно важные органы задеты не были, но он потерял слишком много крови и шансы были 50 на 50.

— Лучше отвернись, это не самое приятное зрелище, — попросил мальчишку Эзоп.

Малой молчал, он все еще не доверял своим новым знакомым, а потому все хотел контролировать сам. Было бы странно, если, увидев то, что видел этот парень, он проникся доверием к людям, которых знает менее часа. Это понимали оба. Чад многозначительно посмотрел на друга, и кивнул в сторону тележек. Эзоп подошел к мальчишке, взял его за плечи и повел к каравану, попутно заговаривая зубы:

— Ты когда-нибудь пробовал ананас? А хочешь попробовать? Он вкусный.

Юноша повернул голову и попытался пойти обратно, но рука, все еще лежавшая на его плече, была слишком сильна, и спустя несколько попыток вырваться мальчик подчинился.

Чад остался с раненым наедине. Он обмотал руки рваными лохмотьями из одежды, чтобы не порезаться и не загнать занозу. Впервые за все это время он посмотрел на парня. У него было молодое красивое лицо лет шестнадцати с длинными кудрями, настолько, что челка спадала аж до бровей. По меркам пустыни кожа казалась абсолютно белой. “Не местные” — сделал вывод Чад. Дышал парень ровно, кровь с раны уже не текла.

Вдруг, неожиданно даже для самого себя, фиазец со всей силы надавил на стрелу, раздался хруст и ее острее показалось с обратной стороны чуть правее позвоночника — полдела было сделано. Чад перевернул парня и потянул за острие. Оно неохотно вышло, а вместе с ним и обломок древка.

Кровь хлынула ручьем, нельзя было терять времени. Раненый застонал и начал что-то бессвязно бормотать, хотя в сознание так и не пришел. Чад промыл раны водой, после чего облил спиртом. Одной рукой он обхватил рану, второй начал накладывать швы. Одному это действие давалось непросто.

"Да уж, лишняя пара рук бы не помешала” — бормотал он себе под нос, — “Но нет, парнишка и так уже насмотрелся”.

Кое-как зашив рану, Чад приступил к перебинтовке. Через несколько минут все было сделано — кровь больше не шла.

Чад потрогал лоб парня: он горел. Торговец облил тряпку спиртом и обтер тело пострадавшего. После, он несколькими движениями рук открыл рот юноши и начал вливать в него воду. Пацан закашлял.

“Да, что ж ты. Давай задохнись мне еще.” — виновато пробубнил Чад. Благо, опасения врача не подтвердились и кашель быстро прекратился. На этот раз, торговец учел свои ошибки, и парня все таки удалось спасти от обезвоживания. Он сел рядом и впервые за все время с начала операции посмотрел в сторону каравана. Его взгляду открылась необычная картина: Эзоп отвязал коней, и они все разбрелись недалеко от повозки. Возле одного из жеребцов сидел малец и гладил его по загривку, в нескольких метрах от него расположился Эзоп. Они мирно о чем-то болтали, но из-за ветра было сложно разобрать о чем.

Все-таки умел этот старый хрыч находить с людьми общий язык. Каждый раз именно ему удавалось совершать самые успешные сделки, именно он умудрялся отмазываться он доставучих солдат, которые не хотели пропускать караван, именно он терпел несносный характер своего компаньона и теперь именно он смог отвлечь мальчишку от трагедии, которая постигла его в этот злосчастный день.

Чад наблюдал за ними уже около 15 минут, ему нравилось это зрелище, и он сам не мог понять почему, хотя ответ был довольно очевиден. Просто старый воин не мог признать даже самому себе свою, как он считал, слабость. С людьми, с которыми можно было поговорить хоть о чем-то, пути наших странников разошлись еще десять дней назад. Это были “местные” чернокожие торгаши, направляющиеся к себе на родину в Салаван. Они почти не понимали центральный язык, и большая часть общения с ними сводилась к жестам и попыткам связать во что-то внятное отдельные слова на салаванском. Друзьями их назвать сложно, это были попутчики, вынужденная мера, без которой пересечь центральную часть пустыни живыми казалось непростой задачей. Хотя и надежными людьми они не являлись, и каждый мог вставить тебе нож в спину, шансы выжить здесь с ними сильно возрастали. К тому же, люди — есть люди, у них есть свои судьбы, мысли, желания. С ними ты и сам чувствовал себя человеком, а не просто бесчувственным телом, бесцельно блуждающим по бескрайним просторам песка.

Старый воин страдал от одиночества, и речь даже не о месяцах в безлюдной пустыни, и не о годах в чужой стране. Он просто был один во всем этом мире: у него не было ни детей, ни жены, ни родственников. Одна часть