Просыпался весь в поту и с вырывающимся из грудной клетки сердцем, просыпался и просто сидел в оцепенении, боясь двинуться. Подобные сновидения преследовали его каждый раз, и он решил отказаться от сна вовсе. Эйрик делал все, чтобы не спать. Правда, недавние события и осознание своей беспомощности давили на мальчика ничуть не меньше. По итогу, он не мог найти покой ни во сне, ни в реальности. Ему нужно было отвлечься.

И вот он плелся за повозкой уже около получаса, жадно глотая ртом воздух и проклиная своего наставника. Ноги не слушались, пейзаж в глазах двоился, солнце неумолимо припекало и без того горячую голову. Но он бежал, борясь за свою жизнь, бежал ради мести тем, кто обрек его на эти муки.

Наконец-то кони остановились под одиноким деревом, расстояние между бегущим и повозками начало сокращаться. Эйрику оставалось меньше трехсот метров, но ноги окончательно перестали его слушаться, и он упал. Упал больно, сильно ударив колено. При попытке подняться ноги подкосились, и он снова распластался всем телом в пыли. “Ну уж нет, здесь я точно не умру” — прохрипел малец. Чистая вода и прохлада были слишком близки для того, чтобы валяться здесь. Прикладывая все свои усилия, Эйрик встал. Ноги все еще подкашивались, но это было не важно, мальчика было уже не остановить. При мысли о воде у него открылось второе дыхание, а усталость ушла на второй план. Спустя пару минут, уставший, запыхавшийся, но довольный, он уже отбирал у Чада кувшин с лечебным прозрачным эликсиром.

— Ну, ну не пей столько сразу — живот лопнет.

— Ты где так извазюкался. Упал что-ли? — поинтересовался Эзоп.

Не в силах что-либо ответить, мальчик лишь кивал головой. Немного отдышавшись, он свалился в тени раскидистой кроны дерева. В этот момент все его проблемы ушли на второй план. В голове сидела лишь одна фраза: “Я сделал это”. Эйрик был действительно счастлив, правда, счастье длилось недолго.

Немного перекусив и отдохнув, Чад позвал мальчика за собой. На поясе у него висело два меча, один из которых был вручен Эйрику. После чего поймал на себе недоумевающий взгляд, на который он ответил лишь одобрительным кивком головы. Вынув свой меч из ножен, он сделал несколько взмахов, в каждом из которых чувствовалась грациозность и профессионализм.

— Итак, поставь правую ногу вперед. Ты же правша? — не дожидаясь ответа, он продолжил, — левую держи в одном направлении с правой — нечего врастопырку ходить.

— Но я же… — попытался избежать своей участи малец.

— Никаких "но", правую — вперед, левую — назад.

Мальчик неохотно выполнил указания наставника.

— Дальше вынь уже наконец то меч. Что ты там возишься? Возьми в правую руку. Вот так. Острие — на уровне головы… На уровне головы говорю, чтоб защититься смог.

За всей этой картиной наблюдал Эзоп. С его лица не сходила улыбка. Он был счастлив за друга, впервые за долгое время тот был действительно поглощен делом. Обычно хмурый и молчаливый Чад, не выговаривающий и десятка слов в сутки, энергично показывал и рассказывал молодому поколению навыки обращения с мечом.

С этого момента тренировки проходили каждый день, днем пробежка, вечером — работа с мечом. Через неделю Чад добавил легкие спарринги, которые, на удивление, пришлись мальцу по душе. Он был способным учеником и беспрекословно выполнял все задания, порученные своим гуру. Перед человеком стояла цель, и он видел ее, он знал чего хочет, и потому шел вперед не смотря на боль и усталость.

Первые дни давались мальчику тяжело: мышцы болели, тело ныло, воздуха в легких не хватало. Но спустя неделю ситуация резко изменилась: он начал привыкать к нагрузкам и даже получал от них удовольствие. К тому же, солнце саванны больше не пыталось убить, а воздух — не обжигал легкие. Теперь каждое задание выполнялось с большим интересом и энтузиазмом, это замечал и наставник. Про себя он восхищался рвением молодого война, хотя никак этого и не показывал.

Каждый раз после вечерней трапезы, Эйрик засыпал мертвым сном, и старые друзья оставались одни. Между ними ощущалась какая-то недосказанность, которую оба старались не замечать и, перекинувшись парой десятков фраз, тоже ложились.

Однако, с Эзопом что-то происходило. Его поведение изменилось: он стал угрюм и начал пить больше обычного. Это подметил Чад, но все никак не получалось завести столь нужный разговор. Наконец-то, в очередной вечер, Эйрик был отправлен спать и друзья остались вдвоем.

— Как он тебе? — резко спросил Чад, пытаясь казаться естественным.

— Он молодец. Рвения ему не занимать.

— Согласен. Парень молодец.

— Ты привязался к нему, и не отрицай.

— Глупость. Я так коротаю время. С появлением этого мальчишки хоть есть чем заняться, — смущенно ответил воин.

— Ну-ну… — недоверчиво произнес Эзоп.

На минуту между друзьями повисло молчание.

— Ты же понимаешь, что так продолжаться долго не может? Мы не лучшая компания для подражания, — прервал тишину Эзоп.

Чад внимательно следили за поведением друга. За все годы дружбы он научился читать его как открытую книгу. Тот, в свою очередь, повернул голову в бок и внимательно изучал темноту, выказывая полное безразличие, что означало — разговор ему более чем интересен.

— Да, — сухо ответил Чад.

— Даже ты это понимаешь. Поэтому нужно решить куда мальчишку можно пристроить. Я думаю, было бы славно Атану его оставить. У него всегда рук не хватает, да и человек он хороший. А мальчишка и так натерпелся, хватит с него — пусть поживет нормальной жизнью. — после этой фразы он повернулся к Чаду. В его взгляде читалось волнение. Кулаки были крепко сжаты.

“Вот оно! Это его и грызло” — подумал про себя Чад.

— Да, это то, что надо, — одобрительно ответил фиазец.

С плеч Эзопа упал не камень, а целый валун. Его кулаки разжались, брови опустились, последовал вздох облегчения.

— Я рад, что мы сошлись во мнениях. Давай за это и вы… — Эзоп не успел закончить, как увидел, что Чад уже разливает вино по стаканам. — И выпьем. Прям мысли читаешь. — смеясь закончил торговец.

Хорошенько выпив, торговцы развалились на песке. Спустя минуту Чад уже во всю храпел, знаменуя отбытие в мир снов. Эзоп же все еще бодрствовал, хотя и чувствовал сильную усталость. Наконец его веки потяжелели, руки и ноги стали онемевать, и мискарец ощутил близкое приближение забвения, как вдруг в глаза ударил яркий свет. Мужчина тут же поднял веки и недоуменно осмотрелся. Ночь сменилась на день, а пустыня на зеленое поле. Все вокруг дышало жизнью и умиротворением.

Откуда-то раздались шаги, они были слышны со