Как бы то ни было, нарисовать это невозможно.

Друзья тем временем что-то прилежно рисовали Том и Ди сиделирядышком, подложив под бумагу крышку от коробки, и время от времени давились отсмеха. Саммер, отбросив со лба пушистые светлые локоны, хихикала и все времятребовала разные карандаши. Зак хмурился над своим рисунком, выражение его лицабыло напряженнее, чем обычно. Брови Одри то и дело взлетали вверх, словнодевушка чему-то весело изумлялась.

– У кого зеленый? Срочно нужен зеленый. – Майклкопался в куче мелков.

– Зачем? – прищурилась Одри.

– Не скажу, это секрет.

Одри повернулась к нему спиной, демонстративно закрыв свойрисунок.

– Правильно, это секрет, – подтвердила Ди. –Мы не должны знать, кто что нарисовал, пока не попадем в соответствующуюкомнату.

«Вряд ли у них могут быть секреты от меня, – подумалаДженни. – Разве что у Одри, остальных-то я знаю как облупленных. Знаю пропервый выпавший зуб и про первый бюстгальтер. Ни у одного из них не может бытьтакой страшной тайны, как у меня. Но… если есть у меня, почему, собственно, неможет быть у них?»

Дженни взглянула на Тома. Красивый упрямый, немноговысокомерный (даже она не могла не признать этого) Что он сейчас рисует?

– Мне тоже нужен зеленый. И желтый, – объявил он.

– А мне – черный, – сказала Ди и хрюкнула отсмеха.

– Готово, – заключила Одри.

– Давай, Дженни, – сказал Том – Ты закончила?

Дженни смотрела на листок. По его краям она нарисовалабесформенную загогулину, середина осталась чистой. Смущенная тем, что привлеклак себе внимание, она сложила рисунок и протянула его Ди.

Ди перемешала листочки и разложила их по комнатам на верхнихэтажах игрушечного домика.

– Теперь всех кукол нужно разместить в гостиной напервом этаже, – сказала она. – Отсюда начинается игра. Тут должныбыть еще карточки с указаниями, куда идти и что делать. Высыпай их на стол,Саммер.

Саммер занялась карточками, а Одри тем временем укрепилавсех кукол на пластиковых подставках и поставила их в гостиную.

– Так, осталось еще кое-что. – Ди выдержаладраматическую паузу и торжественно объявила: – Сумеречный Человек!

– Вот он, – откликнулась Саммер, вынимая последнийлист картона из коробки. – Я сначала вырежу его подручных. Василиска иВервольфа. Она передала вырезанные фигурки Одри. Василиск оказался гигантскойзмеей, а Вервольф – свирепым волком. Их имена были напечатаны кроваво-краснымибуквами.

– Чудесно! – Одри и к ним приделала подставочки. –Ди, скажи, их надо поставить в какое-то конкретное место?

– Нет, на карточках должно быть сказано, в какой моментони нам встретятся.

– А вот и Сумеречный Человек. Если ему так хочется,может следить за мной: по-моему, он довольно милый, – пропела Саммер.

Одри протянула руку, чтобы взять у нее куклу, но Дженнивдруг с силой стиснула ее запястье. Слова застряли у нее в горле. Дыханиеперехватило.

Этого не могло быть – но это было так. Никаких сомнений. Этолицо нельзя было не узнать.

Это парень в черном, парень из магазина «Иные игры». Пареньс пронзительными голубыми глазами.

Словно водяной вал обрушился на Дженни и накрыл ее сголовой. Она не ошиблась. Она узнала его, хотя это была не фотография, а всеголишь рисунок, такой же, как рисунки змеи и волка. Серебристо-белый цвет волос,черные ресницы. Незнакомец выглядел настолько живым, что казалось – секунда, ион заговорит. А еще от него исходила угроза. Опасность.

– Что с тобой? – допытывалась Одри.

Лицо подруги расплывалось. Наконец Дженни удалосьсфокусировать взгляд на родинке Одри над верхней губой. Но смысл слов никак недоходил до сознания.

– Что с тобой, Дженни?

Что им сказать?

«Я знаю его. Я видела его в магазине. Это настоящий, живойчеловек, а не выдумка. А значит…»

Значит – что? Естественно, ей зададут такой вопрос. Впрочем,какая разница? Может, автор игры знаком с тем парнем и рисовал картинку с него.Может, игра самодельная и ее нет в массовом производстве. А может, этот пареньпросто псих, у него мания и он красит волосы и одевается так, чтобы походить наСумеречного Человека.

Наверняка кто-нибудь из ребят предложит такое объяснение.Скажем, Том – ему явно хочется сыграть в эту игру, и уж если он что-то задумал,его не переубедить. Или Ди – ее всегда привлекает опасность. И Зак – играпришлась ему по вкусу, он может проявить свои художественные способности. ИСаммер – она сочла Сумеречного Человека «довольно милым». Им всем хочетсяпоиграть.

Что ж, хорошей хозяйке не пристало впадать в истерику ипортить настроение гостям.

Дженни вымученно улыбнулась.

– Ничего, – прошептала она, отпуская рукуОдри. – Извини, мне показалось, что я где-то его видела. Глупо, правда?

– Опять перебрала микстуры от кашля? – спросилМайкл.

– Ежик, все порядке? Точно? – Взгляд Томавстретился с ее взглядом, и Дженни кивнула.

Том встал и погасил верхний свет.

– Эй! – возмутился Майкл.

– Для произнесения клятвы нужна темнота, –объяснила Ди.

Она окинула взглядом собравшихся, и белки ее глаз сверкнули,как перламутровые жемчужины.

– Какой клятвы? – подозрительно спросил Майкл.

– Здесь написано, мы должны поклясться, что играем подоброй воле и понимаем, что игра реальна, – возвестил Том зловещим тоном.

Он перевернул крышку от коробки и показал друзьям эмблему.Она напоминала перевернутую угловатую букву «U», но ее направленные вниз рожкибыли разной длины. Символ был вдавлен в поверхность крышки и раскрашен, какпоказалось Дженни в полумраке, ржаво-красной краской.

«Я не стану портить им вечер, я не стану портить имвечер, – повторяла про себя Дженни. – Не стану».

А Том тем временем читал вслух:

– «Сумеречный мир подобен нашему, но во многомотличается от него. Два мира существуют параллельно и никогда не пересекаются.Некоторые люди называют его миром снов, но он не менее реален, чем наш мир…»Дальше написано, что входить в Сумеречный мир небезопасно и что игрок действуетна свой страх и риск. – Он ухмыльнулся. – Короче, тут предупреждают,что игра может быть опасна для жизни. И мы должны поклясться, что отдаем себе вэтом отчет.

– Ой, что-то мне это не нравится, – пробормоталаСаммер.

– Да ладно тебе, – заявила Ди. – Надорискнуть!

– Ну… – Саммер восприняла предостережение всерьез.Откинув со лба волосы, она нахмурилась. – Что-то мне жарко…