«Успокойся», – сказала себе Дженни.

Но даже приблизиться к коробке почему-то оказалось непросто.А когда она взяла ее в руки, ладони сразу же вспотели, пальцы снова пронзилотоком. Странное ощущение тревоги не исчезло, а только усилилось.

«Вот черт! Выкину ее, – решила Дженни и изумилась тому,какое облегчение принесла эта мысль. – Лучше сыграем в канасту».

Майкл, уплетая блинчик, с интересом наблюдая за ней.

– Что за коробка? Подарок?

– Нет… это игра, я купила ее сегодня, но вообще-топредпочла бы от нее избавиться. Майкл, ты умеешь играть в канасту?

– Не-а. Слушай, а где наш солнечный зайчик?

– Опаздывает… О, слышишь, это, наверное, она. Откроешь?

Майкл выразительно перевел взгляд с тарелки, которую он всееще держал, на недоеденный блинчик. Дженни, с коробкой в руках, побежала вприхожую.

Саммер Паркер-Пирсон, миниатюрная девушка с пушистымиволосами и очаровательными ямочками на щеках (так и хотелось потрогать их),пришла в тонком ярко-голубом платье. Неудивительно, что она вся дрожала.

– Похолодало что-то… Дженни, как же мы будем плавать втакую погоду?

– Мы не будем плавать, – успокоила ее Дженни.

– Тогда зачем я принесла купальник? Вот мойподарок. – На белую коробку она кинула рубашку, завернутую в бордовуюбумагу, сверху поставила сумочку и прошла в гостиную.

Дженни направилась следом, сложила все на столик и вытянулаиз-под вещей Саммер белую коробку. Она снова почувствовала спешное покалываниев пальцах.

– Ребята, – начала Дженни, – вы извините,я… – Ее прервал звонок в дверь. На сей раз Дженни никому не предлагалавстретить гостя. – Я открою.

На пороге стоял Том.

Выглядел он классно. Конечно, для нее он всегда был самымкрасивым, но сегодня он был необыкновенно, чертовски привлекателен, этот пареньс короткой стрижкой и озорной улыбкой. Том одевался так же, как и другиеребята, но ему удавалось носить простые вещи с какой-то особой элегантностью.Обыкновенные джинсы сидели на нем так, словно были сшиты на заказ. Сейчас нанем были футболка цвета морской волны, поверх нее – красивая ярко-синяярубашка, оттенок которой о чем-то напомнил Дженни.

– Привет, – поздоровалась она.

Он развязно улыбнулся и протянул к ней руки. Дженни охотнонырнула в его объятия, по-прежнему прижимая к груди коробку.

– Том, мне нужно сказать тебе кое-что. Наедине. Этотрудно объяснить…

– Что я слышу? Неужели ты бросаешь меня? В мой деньрождения! – воскликнул он, увлекая девушку в дом.

– Перестань, – рассердилась Дженни. – Тыможешь хоть на минуту стать серьезным?

Но Том не был расположен к серьезному разговору. Не обращаявнимания на слабый протест Дженни, он провальсировал с ней по коридору до самойгостиной, где уже собрались, смеясь и болтая, все, кроме Одри. В присутствииТома Дженни всегда успокаивалась, рядом с ним просто невозможно было нервничатьи тревожиться. Пугающие тени преследователей и странная коробка почти забылись иказались далекими детскими страхами.

И все же она почувствовала легкое беспокойство, когда сослонами «Это мне?» он забрал у нее коробку.

– Это игра, – сказал Майкл, – о которойДженни говорит загадками. К тому же она не выпускает ее из рук.

– Кажется, я понимаю почему. – Том потряс коробкуи прислушался.

Дженни не спускала с него глаз. Похоже, сейчас он не шутил,по крайней мере не больше, чем обычно. Но почему его так заинтриговали простаябелая коробка? Почему он с таким интересом разглядывает ее?

«Все-таки что-то в ней не так», – подумала Дженни исобралась предостеречь Тома.

Но в этот момент в гостиную, благоухая духами, вошла еемать. На ходу она застегивала сережку. Дженни промолчала.

Смолоду миссис Торнтон была блондинкой, как и Дженни, но свозрастом ее волосы потемнели, приобрели золотисто-каштановый оттенок. Онаулыбнулась гостям, поздравила Тома с днем рождения и обратилась к Дженни:

– Джо уехал к Стенсонам, а мы вернемся в воскресенье квечеру, так что отдыхайте и веселитесь.

На пороге гостиной появился отец Дженни с чемоданом в руках.Мать продолжала:

– Дорогая, если вы решите что-то разбить – в чем я несомневаюсь, – пусть это будет не ваза работы Гормана, хорошо? Она стоитполторы тысячи, и, кроме того, это любимая ваза твоего папы. Но уж если разобьете,хотя бы соберите осколки. А главное, постарайтесь, чтобы крыша дома осталась наместе.

– Ничего, если она съедет, мы ее вернем, –пообещала Дженни и поцеловала мать.

– Суперклей в кухонном шкафчике, – шепнул отецДженни, когда она подошла проститься с ним. – Но все-таки будьте осторожныс вазой, иначе твоя мама этого не переживет.

– Мы к ней и близко не подойдем, – заверила егоДженни.

– Да, и еще…

Отец сделал неопределенный жест рукой и бросил на Томабыстрый взгляд. («Именно это и называется «смотреть косо», – подумалосьДженни.) В последнее время он смотрел на Тома именно так.

– Папа!

– Ты знаешь, что я имею в виду. Ночевать могут остатьсятолько девочки, понятно?

– Разумеется.

– Хорошо. – Отец сдвинул на нос очки в тонкойоправе, расправил плечи и взглянул на жену.

Оба оглядели гостиную, словно хотели получше ее запомнить,и, как пара солдат, идущих в последний бой, направились к двери.

– Похоже, нам не доверяют, – произнес Майкл, глядяим вслед.

– Просто это первая вечеринка, которую я устраиваю в ихотсутствие, – объяснила Дженни. – Я хочу сказать, в их отсутствие и сих ведома, – добавила она и обернулась.

Том открывал коробку.

– О…

Больше Дженни ничего не успела сказать: Том уже вытаскивализ коробки листы плотного глянцевого картона, раскрашенные в яркие, почтисветящиеся цвета. Дженни разглядела нарисованные двери, окна, крыльцо, башенку,черепичную крышу.

– Кукольный домик, – прошептала Саммер, –картонный, вроде тех, что бывают в детских книжках-картинках, их еще надовырезать и склеить.

«Ничего опасного. Простая детская забава», – подумалаДженни и почувствовала облегчение.

Она даже ощутила, что ее клонит в сон. Из кухни донессяголос Одри: ужин был готов.

Том по достоинству оценил китайские блюда, но главное, чтоего впечатлило, – что все это приготовлено руками Одри.

– Оказывается, ты прекрасная хозяйка!

– Разумеется. А ты думал, что я в вашей компании толькодля красоты? – Одри улыбнулась, стрельнув в Тома глазами.