– Что я могу вам предложить? – размышлял вслух Спенс. –Боюсь, тут нет никакого экзотического питья. Ни сиропов из черной смородины ишиповника, ни других излюбленных вами напитков. Может быть, выпьете пива? Или япопрошу Элспет приготовить вам чашку чаю? А может, хотите шенди, кока-колы иликакао? Элспет, моя сестра, обожает какао.

– Вы очень любезны. Пожалуй, я предпочту шенди. Кажется, этосмесь простого пива с имбирным?

– Совершенно верно.

Спенс пошел в дом и вскоре вернулся с двумя большимистеклянными кружками.

– Я присоединюсь к вам. – Он придвинул стул к столу и сел,поставив кружки перед собой и Пуаро. – За что мы будем пить? Только не запреступления. Я с ними покончил, а если вы приехали по поводу тогопреступления, о котором я думаю, – это наверняка так, потому что других убийствтут в последнее время не было, – то мне оно не по душе.

– Вполне естественно.

– Мы говорим о девочке, чью голову сунули в ведро с водой?

– Да, – признал Пуаро.

– Не понимаю, почему вы обратились ко мне, – промолвилСпенс. – Я уже много лет никак не связан с полицией.

– Кто был полисменом однажды, – изрек Пуаро, – остается имвсегда. Он всегда будет смотреть на все с точки зрения полисмена, а необыкновенного человека. Мне это хорошо известно – я ведь тоже начал своюкарьеру в полиции у себя на родине.

– Да, припоминаю, что вы об этом рассказывали. Полагаю, выправы, но на мою точку зрения едва ли стоит особо рассчитывать – я уже давноотошел от дел.

– Но вы слышите сплетни, – возразил Пуаро. – У вас естьдрузья-полицейские. Вы можете узнавать у них, что они думают, что знают и когоподозревают.

– Одна из бед наших дней – то, что все слишком много знают,– вздохнул Спенс. – Когда совершается преступление по знакомому образцу,полиции отлично известно, кто мог его совершить. Они ничего не скажутрепортерам, но будут потихоньку вести расследование в нужном направлении.Однако дальнейшие меры связаны с определенными трудностями…

– Вы имеете в виду жен, подруг и так далее?

– Отчасти да. В конце концов преступника обычноарестовывают, но до этого иногда проходит год или два. Вы ведь знаете, Пуаро,что в наше время девушки куда чаще, чем раньше, выходят замуж за никудышныхпарней.

Эркюль Пуаро задумался, поглаживая усы.

– Пожалуй, да, – согласился он. – Подозреваю, что девушкивсегда были неравнодушны к «никудышным парням», но в прошлом против этогопринимали меры предосторожности.

– Верно. За ними присматривали матери, тети, старшие сестры.Младшие сестры и братья тоже знали, что происходит, а отцы без колебанийвышвыривали из дома неподходящих ухажеров. Конечно, иногда девушки убегали скем-нибудь из них, но теперь им незачем это делать. Родители не знают, с кемгуляет их дочурка, а ее братья если и знают, то только посмеиваются. Если отеци мать не дают согласия на брак, пара спокойно женится без них, и молодойчеловек, про которого все знали, что он полное ничтожество, спокойно продолжаетвсем это доказывать, включая свою жену. Но любовь зла – девушка не желаетзнать, что ее Генри обладает скверными привычками или преступныминаклонностями. Она будет лгать ради него, называть черное белым и томуподобное. Да, это чертовски трудно – я имею в виду для нас. Хотя что толкуповторять, что раньше было лучше? Возможно, нам это только кажется. Как бы тони было, Пуаро, каким образом вы оказались в это замешаны? Ведь это не вашрегион – я всегда думал, что вы живете в Лондоне. Во всяком случае, когда мы свами познакомились.

– Я по-прежнему живу в Лондоне, а сюда приехал по просьбемоей приятельницы миссис Оливер. Помните ее?

Спенс закрыл глаза и задумался.

– Миссис Оливер? Вроде не припоминаю.

– Она пишет книги – детективные истории. Вы встречались сней в тот период, когда убедили меня расследовать убийство миссис Макгинти.Надеюсь, миссис Макгинти вы не забыли?

– Боже мой, конечно нет! Но это было так давно. Вы тогдаоказали мне большую услугу, Пуаро. Я обратился к вам за помощью, и вы мне неотказали.

– Я был польщен, что вы пришли проконсультироваться у меня,– сказал Пуаро. – Должен сознаться, что пару раз я приходил в отчаяние.Человеку, которого мы старались спасти, – так как это происходило достаточнодавно, то речь, очевидно, шла о спасении его шеи, – было чрезвычайно труднопомогать. Он являл собой образец того, как все можно обращать себе во вред.

– Кажется, он женился на той девушке? Не той, с крашеннымиперекисью волосами, а другой, невзрачной. Интересно, как они уживаются вместе.Вы ничего о них не слыхали?

– Ничего, – ответил Пуаро. – Но думаю, у них все в порядке.

– Не понимаю, что она в нем нашла.

– Одно из величайших утешений, предоставляемых природой,состоит в том, что даже самый непривлекательный мужчина обычно оказываетсяпривлекательным – даже безумно привлекательным – хотя бы для одной женщины.Надеюсь, они в самом деле поженились и живут счастливо.

– Не думаю, что они смогли бы жить счастливо вместе с еемамашей.

– Или с отчимом, – добавил Пуаро.

– Мне всегда казалось, – усмехнулся Спенс, – что этому парнюследовало содержать похоронное бюро. У него лицо и манеры как раз для этого.Возможно, он этим и занялся – у девушки ведь были какие-то деньги. Я хорошопредставляю его одетым во все черное и отдающим распоряжения насчетпогребальной процедуры. Возможно, он с энтузиазмом выбирает нужный сорт вяза,тика, или что там они используют для гробов. А вот в продаже страховок илинедвижимости ему бы вряд ли удалось преуспеть. Ладно, все это уже в прошлом. –Помолчав, он внезапно воскликнул: – Миссис Ариадна Оливер – та, которая всевремя грызет яблоки! Вот, значит, как она оказалась замешанной в эту историю.Ведь убийца сунул голову бедной девочки в ведро с водой, в котором плавалияблоки, не так ли? Это и заинтересовало миссис Оливер?

– Не думаю, чтобы в данном случае ее особенно привлекалияблоки, – отозвался Пуаро, – но она присутствовала на вечеринке.

– Она жила здесь?

– Нет, гостила у подруги – миссис Батлер.

– Батлер? Да, я ее знаю. Живет недалеко от церкви. Вдова.Муж был летчиком. Имеет дочь, приятную на вид девочку. Да и сама миссис Батлердовольно привлекательная женщина – как вы считаете?

– Я видел ее очень мало, но, думаю, вы правы.

– А каким образом это касается вас, Пуаро? Разве вы былиздесь, когда это произошло?