Забыв о приличиях, я оттолкнула Дину, которая с нескрываемойрадостью протягивала мне вторую тарталетку, и кинулась к выходу. Где здесьтуалет?

Выплюнув непроглоченное угощенье, я принялась тщательнополоскать рот, начисто забыв о макияже. Печень трески для меня – страшная вещь.О своей аллергии я узнала в раннем детстве, когда оказалась на дне рождения уодноклассницы Виты Березиной. Моя бабушка не любила консервы и никогда их неупотребляла для готовки, а мама Виты соорудила самый обычный салат: печеньтрески, яйца, картошка, лук. Мне, семилетней, никогда не пробовавшей ничегоподобного, он показался невероятно вкусным, я съела почти всю плошку и…очутилась в реанимации детской больницы…

– Как вы? Ничего? – тихо спросил кто-то.

Я подняла голову, увидела в зеркале отражение брюнетки иответила:

– Успела добежать. Понимаете, мой организм не воспринимаетпечень трески.

Незнакомка кивнула.

– Неприятно. Дину когда-нибудь пристрелят. Ужасный характер!Авторитарна до абсурда, все должно быть так, как она хочет. Если человекначинает оказывать ей сопротивление, она устраивает скандал. Бедный Андрюша!Говорят, он мечтал избавиться от своей напористой женушки и сумел развестись,но Дина-то его не бросила, постоянно находится рядом и доканывает несчастного.У нее это называется: «заботиться о самом близком и родном человеке». Всеудивляются, как Корундов терпит Емельянову. Кстати, простите, я забылапредставиться: Инна. Вот, держите визитку.

– Очень приятно, – пробормотала я и стала рыться в сумке впоисках своей карточки, – рада знакомству.

Право, смешно соблюдать светские церемонии в одном шаге отунитаза, но, если тебе протягивают бумажку с телефоном, элементарная вежливостьтребует сделать ответный жест.

– Хотите, сбегаю в аптеку и принесу вам лекарство? –заботливо предложила Инна.

– Спасибо, в этом нет необходимости.

– Мне не трудно.

– Не стоит, я в порядке.

– Вы очень побледнели.

– Это от злости.

Инна засмеялась.

– Честно говоря, я удивлена вашим терпением. Обычно люди, ккоторым Динка пристает подобным образом, не выдерживают и посылают Емельяновукуда подальше. Знаете, с каким количеством народа она испортила отношения? Изхороших подруг только Тася осталась, но та святая, и…

Договорить Инна не успела – из моей сумочки понесся звонмобильного. Я взяла аппарат, а собеседница, продемонстрировав хорошеевоспитание, тут же вышла из туалета.

– Ты где? – спросил Дегтярев.

– На выставке, – обтекаемо ответила я. – А что?

Полковник кашлянул.

– Ничего. Скажи, какой сегодня день недели?

– Суббота, – изумилась я. – Забыл?

– Ну… в общем… да, – признался приятель, – жарко очень.

– Душно, – согласилась я.

– Голова болит. Кружится, – неожиданно пожаловался АлександрМихайлович. – И подташнивает.

– У тебя поднялось давление! Немедленно иди в медпункт,пусть врач даст таблетку.

– Я не на работе.

– Тогда загляни в аптеку и купи, что тебе было прописано, –велела я. – Только не забудь: дозировка пять миллиграммов, и съесть надополтаблетки.

– Ноги дрожат, – протянул приятель, – в глазах двоится.

Я прислонилась спиной к рукомойнику. Главное сейчас – непоказать полковнику своего волнения. Наш бравый боец с преступностью крайневнушаем, и он панически боится врачей. Вероятно, у Дегтярева гипертоническийкриз, но, если я выскажу свое предположение вслух, он перепугается, и емустанет еще хуже.

– Ерунда, – стараясь казаться беспечной, завела я, – погодаменяется, у меня тоже голова раскалывается, скорей всего, идет более жуткаяжара или холод наступает. Кстати, ты где?

– Дома, – протянул Дегтярев.

– Замечательно! – обрадовалась я. – Возьми в аптечкелекарства и на диван. Я звякну Оксане, она приедет…

– Я не в Ложкине, – промямлил полковник.

– А где? – изумилась я. – Какое еще место ты называешьдомом?

– В смысле, я не дома, а в доме, – начал путано объяснятьполковник. – В чужой квартире. Очень прошу, приезжай, мне нужна твоя помощь!

Вот тут я перепугалась до паники. Обычно АлександрМихайлович отстраняется от моей заботы и страшно злится, когда я пытаюсьоблегчить ему жизнь. Если уж он обратился ко мне с подобной просьбой, делосовсем плохо.

– Милый, ты где? – заорала я.

Вместо того чтобы, как обычно, недовольно вздохнуть изаявить: «Прекрати кричать, слушай внимательно», Александр Михайлович тономпотерявшегося детсадовца ответил:

– Не знаю.

– Это как? – растерялась я и похолодела от ужаса.

Все, допрыгался, заработал инсульт! Сколько раз я твердилаполковнику: прекрати есть свинину, холодец и сыр камамбер, сядь на диету,сбрось лишние килограммы, займись бегом… И вот результат беспечного отношения ксобственному организму!

– Я в квартире, – простонал полковник.

– Чьей?

– Понятия не имею.

– Говори адрес.

– Он мне неизвестен.

– Тебя заперли?

– Нет!

– Тогда спустись вниз и посмотри на угол здания, авосьнайдешь табличку.

– Не могу.

– Почему?

– Голова кружится, на бок падаю.

– Хорошо, я сейчас приеду. Только не выключай мобильный,понял?

– Да. Ты же мне поможешь? – по-детски протянул Дегтярев.

– Непременно, – трясясь от волнения, заверила я. – Там естьдиван или кровать?

– Я вроде сижу на кухне, – промямлил полковник.

– Отлично. Старайся поменьше шевелиться и ни в коем случаене отсоединяй сотовый от сети. Повтори, как понял…

– Я сейчас затаюсь и не трону телефон. Только поспеши, –послушно отозвался Александр Михайлович и отсоединился.