* * *

– Вот зря ты мне не сказала ничего! – ворчала Вера.

Подруга, предложив свои безвозмездные услуги няни для Кира на весь день, несла крестника, следуя за Алиской по пятам. Они поднимались в офис, на административный этаж. Там, рядом с кабинетом Влада была оборудована комната поменьше. И по задумке Алисии, пока она будет встречаться с новыми бизнес-партнерами, Вера и Кирилл посидят и поиграют в той самой комнате.

– А что бы ты сделала? – фыркнула Алиска.

– Прихватила бы скальпель! Самый острый! А еще лучше – самый тупой! И сделала бы пару надрезов на лощеной морде! – ворчала Вера. – Ненавижу его! Что хочешь, думай, а я его категорически не перевариваю.

– Помнится, он тебе раньше нравился, – вскинула брови Алиса и придержала двери для Веры и Кирюшки, чтобы подруга вошла в малый кабинет.

– Это было до того, как черствая скотина бросила тебя беременную и без денег, – хмыкнула Вера.

– Черствая скотина ничего не знала о беременности, – раздался спокойный, слегка хриплый мужской голос, заставив Алиску вздрогнуть.

Хорошо, что Вера успела войти в комнату. И получилось, что Алиса собой закрыла и Веру, и сына от любопытных карих глаз. Вот только Бактина прекрасно понимала, что Елисей не станет делать вид, будто не заметил Кирилла.

– Это ни разу не аргумент! – упрямо повысила голос Вера, а Алисия поняла, что раз уж подруга вышла на тропу войны, успокоить ее почти нереально. – Ты мог бы хоть раз поинтересоваться, куда исчезла твоя девушка. Нанять сыщика! Да хоть что-то сделать!

– Вера, сейчас не место и не время, – тактично сухим и безжизненным тоном вмешалась Алиса в столь бурный монолог подруги.

– Вот уж нет! Пусть слушает! Пусть знает, сколько твоих сил, нервов и здоровья он угробил! Привык прятаться за юбкой мамаши? Конечно, он сейчас герой! Явился, не запылился! Вот только я-то прекрасно помню, как ты всю беременность под капельницами…, – ругалась Вера.

– Так, Вера, все, хватит, – насупилась Алисия и подтолкнула подругу в комнату, а после закрыла дверь, оставив Веру и Кирилла внутри. А сама повернулась к Язарову. – Документы в кабинете. Сейчас принесу. Через десять минут в конференц-зале совещание. Вероника Павловна принесет вам кофе.

Говоря, Алиса старалась избегать карего взгляда. Смотрела на идеально повязанный узел галстука, изучала ровные полоски на его рисунке и пыталась привести свои эмоции в порядок. В идеале – заглушить их. Отстраниться. Ничего не испытывать.

Однако лицо горело от того, что Елисей пристально, не мигая, смотрел на нее. И не двигался. А от высокой мужской фигуры веяло диким напряжением.

– Значит, у нас есть десять минут, – наконец, произнес Язаров. – Мне нужно поговорить с тобой наедине, Алисия.

– А мне – нет! – холодно ответила Бактина.

– Десять минут, Алисия! – настойчиво говорил Елисей и двинулся за Алисой, когда та попыталась пройти мимо, в кабинет Влада.

– Не вынуждай меня вызывать охрану! – тем же ледяным голосом отрезала Алиса.

И все же подняла глаза выше. Лучше бы Алиска так и продолжила изучать мужской галстук. Потому что девушка оказалась не готова к тому, что увидит в темном тягучем взоре.

Боль? Сожаление? Раскаяние? … Надежду?

Ей не нравились мысли и эмоции, что будили в ее душе эти карие глаза. Не нравилась лавина воспоминаний, которая нахлынула на нее, стоило взглянуть на Елисея.

– Лисенок…

– Убирайся, Язаров, – сипло, очень медленно, по слогам, проговорила Алисия и нашла в себе силы, чтобы захлопнуть дверь перед носом собеседника.

Когда между ней и Лисом оказалась прочная преграда, Алиса судорожно выдохнула. Ее руки тряслись, впрочем, как и все тело. Стало вдруг невероятно холодно. Зато щеки горели огнем.

Алиса, качнувшись вперед, прижалась лбом к деревянной двери. И закрыла глаза.

Кажется, у нее вновь поднимается температура. Или это нервы?

Алиса толком не понимала. Знала одно – она выиграла крохотную битву с прошлым и с Язаровым. Осталось уговорить себя, что все увиденные ею эмоции в глазах Елисея, всего лишь ее фантазия.

А в это же время, по ту сторону двери, стоял мужчина. Раскрытую ладонь он прижимал к прохладной поверхности. Стоило всего лишь надавить, и дверь распахнется.

Но Лис оставался неподвижен. Позволил себе лишь уткнуться лбом в ненавистную преграду. И выдохнуть.

И все-таки, какая же красивая его Алисия! Настолько, что дух захватывает всякий раз, когда Лис смотрит на девушку.

И недосягаемая. Лис понимал это. Потому и не смел дверь с петель, хотя мог бы. И охрана не стала бы помехой.

Но нет, силой он ничего не исправит. Только сделает хуже.

– Ваш кофе! – вежливый, подчеркнуто сухой тон секретаря слегка привел Лиса в чувства.

Что ж, кофе, значит, кофе. От сигареты Язаров бы тоже не отказался, но нельзя.

– Конечно же в малый кабинет вы меня не пустите, – глухо произнес Язаров и обернулся.

Под той самой дверью, где закрылась Вера вместе с Кириллом, застыли двое внушительных парней. Лис прикинул, что мог бы устроить потасовку, да и Вера совсем не была помехой на пути к цели. Вот только такими методами нельзя действовать. Так он точно не завоюет ни расположение Алисии, ни ее сердечко.

А мысли пронзили ядовитые сомнения. А что, если в сердце Алисии живет совсем другой мужчина. Пусть Бактин стар, но у него было два года, чтобы залечить душевные травмы юной девушки. И потом, именно этот … старик и был рядом с малышкой, поддерживал ее, помогал, дал защиту и свою фамилию.

А что дал Алиске Лис? Ни-че-го!

Стало гадко на душе. И Лис залил эту горечь крепким черным кофе, не поморщившись. Залпом, обжигая язык и глотку. И сел в кресло, послушно ожидая, когда истекут отведенные Алиской десять минут.

Взгляд мимо воли притягивала та самая дверь, за спинами охранников.

Должно быть, это и есть откат. Мужчина начал только сейчас осознавать, как сильно все изменилось. Что мир для него уже не будет прежним.

Лис не мог ни о чем думать. Одна мысль настойчиво сверлила мозг.

Только что Язаров увидел СВОЕГО сына! Мальчугана с карими глазами и шапкой темных волос. Лис не был готов к подобной встрече. Он оказался дезориентирован и … сражен.

Пусть увидел мальчонку мельком, вскользь. Алискина подруга закрыла парня собой.

НО! Лису и этого хватило.

Сын! У него есть сын! Родной, кровный, рожденный любимой женщиной.

Язарову было плевать, как он выглядит в этот момент. И секретарша Бактина смотрела на него через всю приемную. И амбалы-охранники напряженно следили за каждым его движением, словно ожидали нападения.