В общем, три года назад она могла бы стать матерью моих детей, а я — отцом ее детей. Короче, мы могли бы стать родителями наших детей.

Я познакомился с ней в одном ресторанчике. Миловидная длинноволосая невысокая женщина с чудесной улыбкой. Нетрудно было понять, что она приятный собеседник, потому что ее подруги начинали смеяться сразу же, как она кончала говорить. Я был вместе с Сильвио, неисправимым донжуаном, и Лючано, у которого совсем другие вкусы. Попав в компанию, он сразу же обращает внимание на мужчин. Я, естественно, положил глаз на Сильвию, поскольку ее подружки были настоящими каракатицами.

— Вагоновожатого уж точно оправдают, если этих телок переедет трамвай, — глядя на девушек, глубокомысленно заметил Сильвио.

Я сразу же начал к ней клеиться:

— Извини, что подошел, но у меня сегодня день рождения, и я хотел бы отметить его бокалом вина вместе с тобой. Надеюсь, ты согласишься?

Сильвия посмотрела на подруг, они заулыбались. Ей, возможно, было нужно их одобрение, но в итоге она взяла бокал и чокнулась со мной.

— Сколько тебе стукнуло?

— О возрасте не спрашивают, — отшутился я. — Ровно тридцать.

Таким был мой первый разговор с Сильвией.

В тот вечер мы долго с ней болтали. Я сразу же начал нести обычную чушь, которую несу, когда клеюсь к девушкам, но чем дольше я говорил, тем быстрее выходил из роли Джакомо-обольстителя; в конце концов я стал «простым парнем, который надеется понравиться таким, какой он есть на самом деле».

Сразу было понятно, что Сильвия умная девушка, и через несколько минут разговора с ней я почувствовал себя полным олухом.

— Сегодня не мой день рождения, — решил я сдаться. — Этот приемчик я использую для знакомства, чтобы преодолеть неловкость… Ты не рассердилась на меня?

— Да нет… Ты правильно поступил, если тебе надо было побороть свою робость… Ну а потом, если уж ты кретин, то в этом лучше признаться сразу.

— Но я совсем не робкий человек.

— А это мы увидим потом.

В отношениях с людьми Сильвия ценила определенность. Именно поэтому после нескольких ночей, проведенных вместе, когда стало ясно, что между нами не проскочила искра страсти, она не стала тянуть время. Она вызвала меня на разговор, сказала, что я ей нравлюсь и что она догадывается: мне тоже приятно быть с ней, но мы, видно, не созданы друг для друга.

Я был того же мнения, но мне бы никогда не хватило смелости сказать ей об этом. Я бы делал вид, что все в порядке, а потом, выждав время, постарался бы исчезнуть из ее жизни, как, впрочем, я обычно и поступаю. И тогда я потерял бы чудесного человека.

Вот уж не знаю, как часто мужчины молчат и ничего не говорят, когда уже и так ясно, что отношения не складываются. Я обычно так себя и веду. Это мой талант — притворяться, что все прекрасно…

Через несколько дней после отъезда Микелы я ужинал у Сильвии. За столом мы сидели втроем: я, Сильвия и Маргерита. После ужина я отвел девочку в постель. Она отказывалась ложиться спать, стала хныкать, а потом наконец заснула.

Мы с моей подругой пересели на диван и проговорили допоздна. Получился приятный вечер. С Сильвией у меня такое часто бывает. Вначале мы говорили о ней и Карло, а потом я подробно рассказал о том, что случилось в аэропорту. Сильвия выслушала меня и вернулась к теме, которая ее волновала.

— Недавно нас позвали на ужин, и там помимо старых друзей были Патриция с Пьетро.

— Патриция и Пьетро?

— Да, Пьетро, приятель Алессандро, он с ним часто играет в теннис.

— Я догадался, кто это… А как они оказались в вашей компании?

— Потому что Патриция дружит с женой Джорджо.

— А кто такой Джорджо? Ладно, неважно, перейдем к сути дела. Почему ты заговорила об этом?

— Потому что весь вечер Патриция обнимала Пьетро, держала его за руку, ласково обращалась к нему… и я ей страшно завидовала. Я всегда мечтала о таких отношениях, но у меня с мужем этого не получилось. Я не за того человека вышла замуж.

Ее семейная жизнь с Карло зашла в тупик. Впрочем, случилось это уже давно. Последние полтора года Сильвия пыталась спасти свою семью, но потому нее опустились руки. Она надеялась, что это всего лишь временное охлаждение в их отношениях, и уже много раз пыталась поговорить с мужем начистоту. Но вызвать Карло на серьезный разговор было невозможно. Он отговаривался тем, что все это пустяки, что все образуется, что не стоит беспокоиться, если в их семейной жизни стали возникать размолвки. Во всех семьях бывает такое.

— Но ты пыталась выяснить все раз и навсегда?

Я уже знал, что она мне ответит, потому что Сильвия не та женщина, которая будет скрывать свое раздражение ради спокойной жизни.

— Ох, что только я не придумывала, но его поведение настолько нелепо, что оно выбивает меня из колеи. Мы об этом говорили и вчера вечером, но наутро он, как обычно, вел себя так, словно накануне ничего не произошло. Все возвращается в свое русло. Говорить с ним, что о стенку горох. Возможно, он думает, что я просто хочу выговориться, и не принимает меня всерьез. Но вчера я впервые высказала ему всё. Я ему даже напрямую сказала, что больше его не люблю и терплю только из-за дочери.

— И что он?

— А он мне ответил, что, наоборот, любит меня и что в семье всегда могут возникать размолвки и недопонимание. Нет, ты подумай! Сперва меня унижает, придирается ко всему, а потом говорит, что любит. Вечно из одной крайности в другую!

— Он к тебе цепляется и придирается, потому что у него самого мелкая душонка, понятно, что ему и других хочется опустить до своего уровня.

— Он вчера даже подошел поцеловать меня, но я его сразу же оттолкнула, сказала, что не хочу. Я ведь говорила тебе, Джакомо, мы уже скоро восемь месяцев, как не спим вместе. Я его больше видеть не могу. Я его больше не люблю, все кончено, я его разлюбила. И я не выношу, когда он говорит, что все в порядке. Я его ненавижу! Когда он уезжает по своим делам, я счастлива. Я счастлива, когда остаюсь дома одна, без него. Как только он говорит мне, что ему надо уехать, я сразу же смотрю на календарь. Я даже быстрее засыпаю, когда я одна.

— И долго ты еще проживешь с ним?

— Не знаю… Мне трудно расстаться с ним. Маргерита очень любит отца, она его просто обожает — как я могу разлучить их? Как я могу лишить ее радости просыпаться утром и видеть отца? У меня нет выбора. Уйти самой и оставить дочь ему? Это невозможно. Я буду чувствовать себя страшной эгоисткой. Я на такой шаг никогда не отважусь, ты только подумай; вдруг дочь возненавидит меня за такое решение. А в ней вся моя жизнь… Я раньше была согласна ради дочери терпеть такие отношения, пусть все уже и рассыпалось, мне казалось, что из двух зол эту боль легче вынести. Но в последнее время я в этом больше не уверена. Сил у меня больше нет!

— Сильвия, наверное, пришло время принять окончательное решение. Ведь в первый раз мы об этом говорили больше года назад. И ты была готова на все, чтобы спасти свою семью. Признаться, я тебя не понимал. Ведь ты живешь с мужчиной, который не то что тебя не слышит, он сам себя не слышит. И его такое положение устраивает. С тех пор как ты живешь с ним и у тебя появилась Маргерита, твоя жизнь полностью изменилась. Ведь так? А в его жизни что изменилось? Может, только в финансах, но в остальном он продолжает жить так, как жил раньше. Вот и все. До сегодняшнего дня все сходило ему с рук, потому что ты на это соглашалась. Тебе хотелось иметь семью, и ты отказалась от самой себя. Взвалила на себя всю ответственность, и пока ты и дальше будешь продолжать так жить, то какой ему смысл с тобой расставаться? Ведь сложности между вами стали возникать тогда, когда ты попросила его уделять больше внимания — тебе, дочери, наконец, — а ему это было не нужно. Ну-ка вспомни, он пытался отвязаться от тебя подарками, часами. Так он принимает участие в жизни семьи! Не спеши, выжди какое-то время, посмотри, когда ты сможешь уйти, не испытывая чувства вины, но только сделай это. Думаю, так будет лучше и для твоей дочки. Видеть рядом с собой несчастную мать не лучший пример для девочки, и не обманывай себя, что в будущем она этого не заметит. Дети все чувствуют.