– У руля должны стоять те, кто умеет видеть будущее, иначе компании наподобие холдинга Арчера не процветали бы.

– То есть ты считаешь, что мой отец просто преданный своему делу мечтатель. – Отпустив саркастичное замечание, Мэдди с удовольствием принялась смаковать блинчик.

Виктор рассмеялся:

– Можно и так сказать.

– А твои мечты включают желание стать президентом ИХА?

– Да.

Его честность удивила ее и очаровала. Мэдди всегда казалось, что такие, как он, люди – неэмоциональные, стремящиеся только к успеху.

– Ого! Похоже, под доспехами американского бизнесмена по-прежнему бьется русское сердце.

– Мои дедушка с бабушкой предпочитают считать именно так.

Она протянула ему свою тарелку.

– А твои родители?

Словно в прежние времена, Вик взял кусочек блинчика, и на Мэдди нахлынули воспоминания о том времени, когда они были друзьями.

– Сколько себя помню, матери рядом не было. А отец напоминает компьютерный вирус – постоянно возвращается.

Она улыбнулась:

– Я должна бы сказать «мне жаль», но то, что отец сводил тебя с ума, сделало тебя более человечным.

Вик усмехнулся. И все же Мэдди сомневалась. Возможно, он специально упомянул об отце, чтобы наладить между ними контакт. По ее мнению, Вик уже давно превзошел Джереми в способностях к манипуляции.

Арчер все еще считал, что это он управляет ИХА. Однако любой, у кого была хоть капля здравого смысла и кто не был ослеплен подобострастием, понимал, что на самом деле возглавлял холдинг Виктор.

– Чьей идеей было добавить в колоду Стивена Уитли и Брайана Джонса?

– Эти кандидатуры вряд ли стоит рассматривать. – Вик прихлебывал кофе с таким искренним выражением лица, что Мэдди почти поверила ему… Почти.

– Женитьба на расточительной дочери президента дает возможность когда-нибудь встать во главе компании, – протянула она.

Для такого человека, как Вик, это выгодно.

– Тебя с большой натяжкой можно назвать расточительной.

– Разве?

– Ты не выкинула свое наследство на ветер. Если подумать, ты на редкость ответственный человек.

– Спасибо.

– Ты не покинула семью, чтобы увидеть мир.

– Я уехала из фамильного особняка.

Он подмигнул:

– Но осталась в городе.

– Мне нравится Сан-Франциско.

– И твой отец.

– Я предпочла бы не говорить об этом.

– Понимаю. – Виктор улыбнулся, и девушка почувствовала тепло. – Упоминания о тебе в прессе не подходили под определение настоящего скандала.

– Пока не началась шумиха с Перри.

Вик замахал рукой, отвергая значимость этого события:

– Все будет улажено.

– Спасибо. – Мысль о том, что придется отказаться от появления в школе из-за подмоченной репутации, сильно ранила ее, смешиваясь с болью от предательства Перри.

Он знал, как важна для Мэдди работа с детьми.

– Ты не ответил. Как в список попали Уитли и Джонс?

Вик усмехнулся, но ответ был очевиден.

– Из всех топ-менеджеров именно они вероятнее всего справятся с работой.

– Быть моим мужем?

– Быть президентом компании.

– Не считая тебя.

– Не считая меня. Ты единственный реальный кандидат.

– Мне бы хотелось так думать.

– Но еще есть Максвелл Блэк.

Вик прищурился, его глаза потемнели.

– Твой отец никогда не одобрит тип брака, который предлагает Блэк.

– А если это единственный тип брака, на который я соглашусь? – Ей нравилось поддразнивать его.

– Джереми найдет суррогатную мать и получит собственного ребенка, надеясь преуспеть с ним, раз уж он не преуспел с тобой.

Мэдди не была готова к такому ответу, и потребовалось несколько секунд, чтобы она снова смогла дышать.

– Но он уже немолод.

– Ему пятьдесят семь лет.

– Он не может быть таким жестоким.

Мэдди имела в виду не только себя.

Ни один ребенок не заслуживает того, чтобы быть рожденным как пешка на шахматной доске. Она вышла из игры, но ей придавала смелости память о матери. У ребенка же будет только Джереми Арчер.

Мэдди вздрогнула.

– Я не хочу ребенка только для того, чтобы его или ее поставили в такое же положение.

– Ты хочешь детей. – В голосе Вика не было ни тени сомнения.

– Когда-нибудь.

– Когда бы это ни произошло и от кого бы ни были эти дети, Джереми захочет, чтобы компания перешла к ним.

– Я знаю. – Роль отца в ее жизни и жизни ее будущих детей была предметом обсуждения на приемах у психотерапевта, доктора Маккензи.

– Не так уж плохо, – сказал Вик.

Со временем Мэдди поняла это. Ее ненависть к ИХА была слишком сильна, и она не желала стать частью компании, однако из этого не следовало, что ее дети будут относиться к этому так же.

– Получается, чтобы получить холдинг, мужчине, за которого я выйду замуж, необходимо будет иметь от меня ребенка.

– С рождением первого ребенка будет объявлено о моем президентстве, а твой отец займет менее активное место председателя правления в свой шестидесятилетний юбилей.

– А если к тому времени у меня не будет детей?

– Я не стану президентом, пока у нас не родится первый ребенок.

– Что, если мы не сможем иметь детей?

– Сможем.

– Ты уверен?

– Да.

Мэдди вспомнила УЗИ, на котором настоял доктор, включив исследование в обязательный осмотр. Тогда это показалось ей странным, но, поскольку медицинская страховка покрывалась ИХА, она не возражала.

– Джереми заставил меня пройти тесты на фертильность.

– Только предварительные, но этого достаточно, чтобы утверждать, что у тебя не должно быть проблем с беременностью.

– Какая бесцеремонность!

Виктор не ответил. Мэдди размышляла, кому именно принадлежала эта идея. Неужели Вику?!

– Что еще? – спросила девушка.

– На пятилетнюю годовщину свадьбы я получу пять процентов акций. И еще пять процентов – за каждого ребенка, но не больше десяти процентов.

– Какая щедрость! Мне позволяют иметь двух детей.

А она-то всегда мечтала иметь или усыновить хотя бы четырех и создать дом, наполненный любовью и радостью.