— Осторожнее, а то разойдутся, — заметил знахарь, когда я попыталась пошевелить пальцами. Раны исчезли, но боль осталась, пусть не столь резкая.

— Я бы умылась… — пробормотала я и оглядела платье с заскорузлыми бурыми пятнами. — А еще лучше помылась.

— Спальня и банная в твоем распоряжении.

Не поднимаясь со стула, я расстегнула застежки у босоножек и встала горящими ступнями на прохладный пол. Один золотистый туфель неловко завалился набок, словно ощерившись высоким острым каблуком.

— Сегодня мой отец женился, — вдруг вырвалось у меня, — а я даже в храме не появилась. Папа меня возненавидит!

— Как ты переместилась? — вдруг спросил Рой.

— Создала артефакт, ворота в Абрис, — у меня вырвался горький смешок. — Проклятье! Научный руководитель мною бы гордился. Жаль рассказать никому нельзя.

— Ясно... Тебе надо выпить кофе.

— Не стоит, — сморщилась я от одного воспоминания о горьковатом вкусе напитка. Кофе на время восстанавливал запас магического света, прогонял измождение и болезненную ломоту. Зато потом они наваливались резко, в троекратном размере. Мне и прежде не требовалось много времени на восстановление, а теперь я практически не испытывала магического голодания, только обычную физическую усталость.

Придерживая подол платья, я взяла подсвечник и, озаряя путь, в тишине поднялась на второй этаж. За зиму полы в доме знахаря стали скрипеть сильнее. В спальне, где я обычно останавливалась, было открыто окно — хозяин дома действительно, будто ожидал моего появления. Сквозняк потушил свечу, рванул занавеску, и в холодный, пахнущий дождливой свежестью воздух взметнулись белые бабочки. В темноте на трепыхавшихся матерчатых крыльях светилась сложная руническая вязь.

Подсвечник выпал из рук, глухо стукнулся о доски. Оплавленный огарок вылетел из гнезда. Привалившись спиной к закрытой двери, я без сил съехала на пол. Поджала колени к груди и спрятала лицо в ладонях. От рук пахло кровью.

Было глупо плакать. В конце концов, исправить можно все, кроме смерти. Главное, что Кайден жив. Я помогу ему вспомнить о нас. По обрывкам, по клочкам, по осколкам, но мы соберем наше прошлое, чтобы счастливо жить в настоящем и мечтать о будущем…

Зажав рот, чтобы Рой не услышал истеричных всхлипов, я задохнулась от рыданий.

Мы вовсе не изменили миры, а возвели между ними непреступную стену. И заплатили за содеянное.

— Сколько тебе лет? — голос юной девушки, сидевшей напротив Кайдена в карете, был мягким и очень взрослым.

— Назови свое имя.

— Валерия Уварова…

Он резко открыл глаза. В окно Белого замка смотрело бледное рассветное утро. Выходило, что поспать удалось всего пару часов. Сев на кровати, он спустил босые ноги на ледяной пол. Сгорбился, как старик. Надавил пальцами на глаза, надеясь изгнать боль, но добился прямо противоположного эффекта. Мигрень взорвалась ослепительным фейерверком. Лучше бы сразу проглотил порошки.

Головные боли и странные сны появились в конце прошлой зимы, после тяжелого ранения. С отрядом паладинов они вылавливали в Реликтовом лесу черного колдуна, и для Кайдена все закончилось скверно. Рой вытащил лучшего друга с того света, но началось форменное чистилище. Хоть, вообще, не засыпай. Видимо, прежде чем отдать душу демонам, колдун успел его проклясть.

Десятки раз во сне Кайден оказывался в той карете с юной девушкой из Тевета, но вплоть до сегодняшней ночи черты ее лица никак не удавалось рассмотреть. Погода стояла дурная, осенняя, а она была обута в летние сандалии. Забилась в угол скамьи, но смотрела ясными каре-зелеными глазами прямо. Взрослый голос, манера говорить, жесты, рассыпанные из небрежного пучка светло-русые волосы — абсолютно все в ней заставляло Кайдена цепенеть, как мальчишку.

И то, что случилось накануне, выводило его из себя! Мало того что загадочная незнакомка и двуликая носили имя Валерия, у них оказалось одно лицо.

Закончив короткую тренировку, распаренная и горячая, я упала спиной в траву. Сезоны в Тевете отставали от абрисских. Дома только-только начался сезон цветения жимолости, а в Абрисе приближался закат лета, и в воздухе разливался горьковатый запах полыни. Небо, словно выжженное солнцем, утратило яркость, но казалось необъятным, дух захватывало. Хотелось протянуть руку и дотронуться до нежной пены облаков, рисовавших по желто-зеленым холмам неровные тени.

— Валерия! — разнесся по двору взволнованный голос Роя.

Заставив себя сесть, я поприветствовала обеспокоенного знахаря, стоявшего с кружкой в руках на ступеньках. Поднялась, отряхнула штаны, найденные в женских вещах, и направилась к дому.

— Не зря говорят, что теветцы умеют заваривать чай, — произнес он, подвигаясь в дверях. — Пахнет божественно. Что ты туда добавила?

— Лучше тебе не знать, — честно призналась я, вспоминая, какую дикую смесь трав засыпала в заварочный чайник.

— Мать моя, почему он такой горький? — пробурчал знахарь, испробовав «божественный напиток» на вкус. — Что ты делала, едва продрав глаза?

— Тренировалась.

— Любишь попрыгать с утра? — Рой размял шею.

— Ненавижу прыгать в любое время суток, но приемы самозащиты приходится повторять, иначе тело забывает, а с утра, по крайней мере, бодрит, — в противовес собственным словам я широко зевнула.

— Да, вижу. Ты лучишься бодростью духа, — сыронизировал Рой, следуя за мной на кухню. Пока я наливала себе горького, но хорошо тонизирующего отвара, устроился за столом и тут же взял в руки исписанный лист. Пробежался глазами по строчкам. Почерк у меня был отвратительный, а на абрисском я писала еще неряшливее, чем на теветском.

— Что это?

— Все эти вещи необходимы для создания ворот в Тевет.

— Ты решила вернуться?

— Нет. В смысле, пока, нет… — Я вдруг растерялась, ведь за ночь не смогла решить, как поступить. — Но мне нужен план. Ты не сможешь меня прятать вечно.

— Валерия, мой дом — твой дом. Живи здесь столько, сколько хочешь, — без раздумий предложил Рой. — Поверь, никто не станет искать у меня двуликого мага. Ни для кого не секрет, что я никогда не отличался лояльностью к Тевету.

— Знаю, но у меня из головы не выходят слова Кайдена. Если из-за меня ты не получишь помилования…

— Кайден отлично умеет искажать правду, — с досадой перебил Рой. — Если я не получу помилования, то, поверь, ты будешь ни при чем.

— Тогда… и мне неловко спросить…

— На артефакты нужны деньги? — уточнил он и отхлебнул горький напиток.