— Отлично, рада за него, только где я смогу найти Сергея? — поинтересовалась я. — Если он то тут, то там появляется и неизвестно когда исчезает? Мобильный-то хоть у него имеется?

— Ну а куда ж без него? — хмыкнул Вольдемар. — Мобильные сейчас у всех, даже у нищих в переходе! А Сергей — не нищий, он милостыню не просит!

Ага, только бомжует да живет не пойми как и не пойми на что, съязвила я про себя. Вслух же сказала:

— Номер продиктуйте, — и после того, как записала комбинацию цифр, перешла к следующему действующему лицу вечеринки. То есть к этой «талантливой умнице-красавице» Елене.

— Теперь расскажите про вашу будущую супругу, — попросила я. — Елену, которая послужила вам моделью для картины. Какая у нее фамилия?

— Стрелкова, — отозвался Вольдемар Огородников. — Леночка — просто замечательная девушка, она не только моя муза и вдохновительница, но и помощница!

— Кто она по образованию, кем работает? — продолжала я свои расспросы.

— Леночка училась в университете, в том же, что и Сергей. Только специальность у нее была не философия, а чисто религиоведение. Хотя она, на мой взгляд, могла бы и карьеру в сфере искусства запросто сделать — ведь Лена сама в свободное время пишет маслом, замечательно чувствует цвет и создает потрясающие композиции. Еще она увлекается музыкой, танцами, в общем, человек искусства.

— Когда вы с ней познакомились?

— Около года назад, — прикинул в уме Вольдемар Огородников. — Я вам уже рассказал при каких обстоятельствах.

— Где проживает Лена? Скажите номер ее телефона, по которому я могла бы связаться с ней, — попросила я. Художник продиктовал мне номер мобильника и назвал адрес своей дамы сердца, я все быстро записала в свой блокнот.

— Итак, теперь мне хотелось бы услышать от вас, что происходило вчера вечером и сегодня утром на светском рауте, на котором, как вы полагаете, и была похищена картина, — заявила я.

Вольдемар Огородников вздохнул и начал свой рассказ.

— Все было как обычно — фуршет в честь удачной сделки, — сказал художник. — Мы собрались за этим столом, — он кивнул в сторону данного предмета мебели, — потом произносились тосты, как на любом празднике. Леночка мне с приготовлением блюд помогала, один салат она сама сделала, остальные мы заказывали. Было очень весело и по-домашнему, после еды Леночка предложила танцы организовать, правда, танцевала она одна, а все остальные смотрели. Она устала сильно от приготовлений, поэтому быстро… гм… ну, захмелела. Ближе к полуночи Леночка сказала мне, что хочет, чтобы я вызвал такси и проводил ее. Игорь Леонидович тоже засобирался домой. Сергей попросился остаться — он тоже слегка перебрал, и идти ему было некуда. Мы же перед этим еще закупали шампанское и вино, вышло многовато. Я позвонил в службу такси для Леночки, мы втроем вышли из дома, а Сергей остался в спальне. Я проводил Лену, попрощался с Игорем Леонидовичем и вернулся домой. Устал тоже, поэтому сразу лег спать на диван в гостиной, так и не убрав ничего со стола. Когда проснулся, Сергей уже был на кухне, кофе пил. Он сказал, что сейчас ему нужно идти, поблагодарил за вчерашний фуршет, и я проводил его до прихожей. Вернулся в гостиную, собираясь убрать со стола грязную посуду и выбросить мусор, и тут смотрю — картины моей нет! Сами понимаете, никто из гостей не мог ее даже физически унести с собой — Лену и Игоря Леонидовича я сам провожал, Сергей тоже не мог ее спрятать, она же не маленькая! Просто фантастика какая-то! Но я сразу на Садальского подумал — поди, воспользовался удачным моментом, либо когда мы в магазин ходили, либо когда я Леночку провожал. Но тогда его бы заметил Сергей, хотя вполне могло статься, что он крепко уснул и не слышал, как дверь открывают. Ведь когда я вернулся, он даже не проснулся.

— То есть теоретически за весь вечер было два момента, когда картину могли украсть, — подвела итог я. — Когда вы пошли в магазин и когда провожали гостей домой.

— Скорее всего, когда провожал Лену и Игоря Леонидовича, — немного подумав, сказал Огородников. — Мне кажется, когда мы вернулись из магазина, полотно было на месте — надо спросить остальных, помнит ли кто точно… А вот поздно вечером я уже не смотрел на картину, поэтому вполне могло статься, что ее уже и не было.

— Во сколько вы ушли провожать гостей? И в котором часу отправились в магазин?

— В магазин — точно не помню, наверно, в восемь или девять вечера, — пожал плечами Огородников. — А Лену я провожал в двенадцать часов, можно даже посмотреть, во сколько я в такси звонил… Минуту…

Вольдемар Огородников достал телефон и внимательно проглядел телефонную книгу.

— Ага, звонок был в двенадцать десять ночи, такси приехало через четыре минуты, — сообщил художник. — Я посадил Леночку в машину, потом прошелся где-то с квартал с Игорем Леонидовичем, мы как раз беседовали с ним о предназначении искусства в современном мире. Тема оказалась интересной, поэтому мы и не расходились. Да и погода стояла неплохая — днем моросил дождь, а ночью он прекратился. Звезд, правда, на небе не было, зато не холодно и не сыро… Как нельзя лучше для прогулок. Вот мы и не спешили расходиться, да и спать еще не хотелось. Только после того как наконец распрощались, я понял, что сильно устал, хотя сперва подумывал, а не засесть ли за холст и краски, чтобы работать всю ночь. Но оказалось, что живописью заниматься нет сил, поэтому я дошел до дома и лег спать.

— А не помните, когда вы проснулись и Сергей еще не ушел из вашей квартиры, картина была на месте? — поинтересовалась я.

Огородников пожал плечами.

— Я сразу на кухню отправился, — пояснил он. — Не смотрел ни по сторонам, ни на стены…

— Где висела ваша картина до исчезновения? — продолжала я расспрашивать художника. Тот подошел к стене и ткнул пальцем в пустовавшее пространство. Признаться, я сразу и не поняла, что тут место для картины, так как полотен было так много, что от них рябило в глазах, и создавалось ощущение, что свободного места на стенах и вовсе нет. Оказывается, то был обман зрения — судя по размеру дыры между картинами, полотно Огородникова было не слишком большого размера, приблизительно шестьдесят сантиметров в ширину.

— Напомните, когда была написана картина? — попросила я Огородникова. Тот ответил практически сразу.

— Два с половиной месяца назад, — сказал он. — Я сразу понял, что это самая моя удачная работа, и поместил ее на выставку в картинную галерею. Там, собственно, ее и увидел мой будущий покупатель. Картина настолько поразила его, что он узнал у администратора галереи мой номер телефона и позвонил мне с просьбой встретиться. Я пригласил его в офис Союза художников, и он пояснил, что хотел бы не только купить именно эту картину, но и пару к ней — что-нибудь в холодных тонах, но такого же размера. Он сказал, что хочет приобрести именно мою работу, чтобы картины гармонировали по технике и манере исполнения. Я показал ему свои работы на фотографиях, ему вот эта вещь понравилась, — Огородников показал мне на полотно, написанное в столь же экстравагантной манере, что и остальные творения художника. В этой мешанине синего и зеленого я не смогла понять, что хотел изобразить Огородников, но воздержалась от комментариев.