— И вот.., мы собрались вместе, несколько человек… и япридумала… Собственно, на эту идею меня навел Огастес. Видите ли, длябольшинства людей все пекинесы на одно лицо, ну.., как для нас китайцы. Этосмешно, конечно. Никто из знающих Огастеса никогда не спутает его ни с НанкиПу, ни с Шан Дуном, ни с каким другим пекинесом. Во-первых, он гораздо умнее, аво-вторых, не в пример красивее, но.., большинство людей даже не заметитникакой разницы. Меня надоумил Огастес — а также то, что многие богатые дамыдержат именно пекинесов.

— Должно быть, это было прибыльное предприятие! —неприметно усмехнулся Пуаро. — И сколько же человек в вашей.., вашейшайке? Или, может быть, мне следовало бы спросить, сколько успешных операцийвам удалось провернуть?

— Шан Дун был шестнадцатым, — честно ответила миссКарнаби.

— Поздравляю, — приподнял брови Пуаро. — Вы,видимо, действительно все замечательно организовали.

— Эйми всегда это удавалось, — подала голос ЭмилиКарнаби. — Наш покойный отец — он был викарием в Келлингтоне, вЭссексе, — всегда говорил, что она прекрасно все планирует. Это онаорганизовывала благотворительные ярмарки, приходские собрания и все прочее…

— Не могу не согласиться, — произнес с поклономПуаро. — Как преступнице, мадемуазель, вам просто нет равных.

— Преступница… — прошептала Эйми Карнаби. — Да,пожалуй… Но знаете.., я никогда не чувствовала себя преступницей.

— А кем же вы себя чувствовали?

— Вы, конечно, правы. Я нарушала закон. Но поймите..,как бы это объяснить? Почти все, кто нас нанимает, далеко не самые симпатичныелюди. Взять ту же леди Хоггин — ей ничего не стоит наговорить мне бог знаеткаких грубостей. Как-то ей показалось, что тоник горчит, так она намекнула, чтоя туда что-то подсыпала… ну, были и другие случаи… — Мисс Карнабипокраснела. — Знали бы вы, как это неприятно. А так как ответить неможешь, раздражение все накапливается и накапливается.., надеюсь, вы меняпонимаете.

— Я прекрасно вас понимаю.

— Да, а еще видишь, как они деньги швыряют на ветер… Аеще сэр Джозеф любит прихвастнуть, какую комбинацию он провернул на бирже. Я,конечно, в финансах ничего не смыслю, но, по-моему, это самый настоящий обман.От всего этого я была сама не своя, ну и подумала, что не грех выманить немногоденег у тех, кто этого даже не заметит и кому эти деньги достались не очень-точестным путем.

— Современный Робин Гуд! — пробормоталПуаро. — Скажите, мисс Карнаби, вы когда-нибудь приводили в исполнениесодержавшиеся в ваших письмах угрозы?

— Угрозы?

— Доходило ли до того, что вы калечили собак?

— Ну что вы, — с ужасом воскликнула миссКарнаби. — Боже упаси! Это был просто.., ну, как бы это сказать..,художественный прием.

— И в самом деле художественный, и весьма убедительный.

— Я и не сомневалась, что он сработает. Я же знала, чтобыло бы со мной, случись такое с Огастесом… Только нужно было действовать так,чтобы мужья раньше времени не узнали. И все проходило без сучка и задоринки. Вдевяти случаях из десяти письмо с деньгами поручали опустить компаньонке. Мыобычно аккуратно вскрывали письмо, забирали деньги, а в конверт клали бумагу.Пару раз хозяйки сами отправляли письма. Тогда нам приходилось наведываться вгостиницу и изымать письма, только и всего.

— А все эти няньки с младенцем? Тоже художественныйприем?

— Ну, видите ли, мосье Пуаро, всем известно, что старыедевы обожают маленьких детей, поэтому казалось вполне естественным, чтокомпаньонка, засмотревшись на младенца, тут же забыла о всем прочем.

— Вы тонкий психолог, прекрасно все рассчитала сказалсо вздохом Пуаро, — и организовано все прекрасно.

К тому же вы превосходная актриса. В тот день, когда ябеседовал с леди Хоггин, вы ни единым жестом себя не выдали. Не скромничайте,мисс Карнаби. Может быть, вы и не так образованны, но в уме и предприимчивостивам не откажешь.

— И все-таки я попалась, мосье Пуаро, — слабоулыбнулась мисс Карнаби.

— Только благодаря моим серым клеточкам, но тут ужиного быть не могло. Побеседовав с миссис Хоггин, я понял, что похищение ШанДуна — одно из целой серии подобных событий. К тому времени я уже знал, что вамкогда-то передали пекинеса и что у вас есть больная сестра.

Мне оставалось только попросить моего слугу поискать где-тонеподалеку от всех этих потерпевших маленькую квартирку, где живет больная ледис пекинесом, которую раз в неделю, в свой выходной, навещает сестра. Видите,как все просто.

— Вы были настолько любезны, — Эйми Карнаби расправилапоникшие плечи, — что я осмелюсь обратиться к вам с просьбой. Я понимаю,что должна понести наказание. Меня, очевидно, отправят в тюрьму. Но, мосьеПуаро, нельзя ли избежать огласки? Я обязана подумать о покое Эмили, к томуже.., не хотелось бы огорчать тех немногих, кто помнит нас по прежней жизни. Иеще…

Нельзя ли устроить так, чтобы в тюрьме я значилась подкаким-нибудь другим именем? Или это невозможно?

— Погодите, мы попробуем придумать что-нибудьполучше, — отозвался Пуаро. — Но я хотел бы оговорить одно условие. Свымогательством нужно покончить. Собаки больше не должны пропадать.Договорились?

— Да! Да, конечно!

— И придется вернуть деньги леди Хоггин.

Эйми Карнаби прошла в другой конец комнаты, открыла ящикписьменного стола, достала пачку ассигнаций и вручила ее Пуаро.

— Я собиралась сегодня сдать их в общий котел.

Пересчитав деньги, Пуаро поднялся.

— Полагаю, мне удастся убедить сэра Джозефа невозбуждать против вас дела, мисс Карнаби.

— О, мосье Пуаро!

Эйми Карнаби стиснула руки. Эмили радостно вскрикнула.Огастес залаял и завилял хвостом.

— Что же касается вас, mon ami[19], —обратился к нему Пуаро, — я был бы рад кое-что у вас позаимствовать. Мнене помешал бы ваш плащ-невидимка. Ведь никто ни разу не заподозрил, что воперации замешана другая собака, Львиная шкура делает Огастеса невидимым.

— А знаете, мосье Пуаро, существует легенда, чтопекинесы когда-то были львами. И сердца у них до сих пор львиные!

— Огастес, надо полагать, тот самый якобы умершийпесик, которого завещала вам леди Хартингфилд. А вы не боитесь отпускать егоодного домой, ведь на улицах такое движение?