Он думал, что первым заговорит Стас, но Девлягин его опередил. Жалобно скривившись, он выложил все, что с ним стряслось.

Девушка сидела на голой земле, облокотившись о ствол дерева. От охватившего ее ужаса она не могла пошевелиться. Шершавая кора врезалась в кожу между лопаток. Тонкая ткань блузки едва ли могла служить преградой. Тугие веревки стягивали грудь, доставляя дополнительные мучения. Глаза ее были закрыты, губы шевелились в беззвучной молитве. «Господи, пусть он не вернется! — молила она. — Пусть провалится в болото или напорется на сук! Только бы не вернулся!» О том, что станет с ней, если молитва будет услышана, она не думала. Вернее, надеялась на то, что рано или поздно мимо пройдет какой-нибудь грибник или охотник и освободит ее. Сколько она так просидела, девушка не знала. Знала только, что главная ее проблема находится где-то совсем рядом. Она не слышала шагов, не слышала дыхания или голоса, но точно знала, что он придет. И тогда будет совсем плохо.

А тот, о ком она думала, был всего в каких-то двадцати метрах от нее. Он стоял за деревом и наблюдал. То, что он видел, успокаивало. Девка сидела смирно, даже не пытаясь освободиться от пут. За два часа не шевельнула ни рукой, ни ногой. Это означало одно: она сломлена, испугана и готова выполнять все его прихоти. Чего он и добивался. «Удачная поездка, — крутилось в его воспаленном мозгу. — Удачная поездка». Подходить к ней он не спешил, желая получить максимум удовольствия от созерцания ее беспомощности и своей безграничной власти. Он может сделать с ней все, что захочет. Может даже убить. Скорее всего, так и случится, но только не сейчас. Позже.

Для одного дня острых ощущений достаточно. Он получил свое там, в тайге. Получил сполна. В паху до сих пор сохранилась ноющая боль. Приятная и возбуждающая. Появилась она не от удара. Кому бы хватило смелости бить его по причинному месту? Боль появилась от возбуждения. Чресла так налились кровью, что низ живота превратился в камень. В какой-то момент он подумал, что внутри сейчас что-то прорвется и кровь польется по ногам. Разумеется, никакой крови не было. Это и обрадовало, и разочаровало одновременно. Он любил кровь. Не свою, чужую. Но только человеческую. У нее был совершенно особый запах. Дурманящий, опьяняющий. Он часто удивлялся людям, которые «тащились» от спиртного. Кому нужен алкоголь, когда есть кровь? Нет, пить ее он никому не предлагал, и сам, естественно, не пил. Он же не псих! Он получал свой кайф иначе. А если это кому-то не по душе, так что с того?

Девушка у дерева пошевелилась, оборвав приятные мысли. Сначала дернулась нога, затем плечо. Что это? Неужели после стольких часов пустого сидения она решила начать действовать? Интересно! Надеется сбросить веревки? Пустая затея. Он затянул их так крепко, что только ножом срезать. Что ж, пусть помучается, смешно будет наблюдать, как эта дуреха воюет с узлами. Веревки только глубже врежутся в ее нежную кожу. Быть может, даже кровь пойдет.

А с девушки действительно слетело оцепенение. До нее дошло, что помощь не придет, а она только понапрасну потеряла время, не воспользовавшись его отсутствием и даже не попытавшись справиться с веревками. Приняв решение, она начала энергично двигать плечами, стараясь сбросить веревку вниз. Грубый жгут царапал кожу, оставляя на ней ссадины, но не сдвигался ни на миллиметр. Тогда она попыталась подтянуть руки к лицу. Кисти были связаны отдельной веревкой. Узел прочный на вид, но имеет два хвоста, потянув за которые можно попытаться его ослабить. «Освобожу руки, смогу выскользнуть из остальных веревок, — лихорадочно размышляла она. — Только бы он не пришел сейчас! Только не сейчас, Господи!»

Чтобы ухватить конец веревки, пришлось так вытянуть шею, что позвонки захрустели. «Ерунда, не обращай внимания, — уговаривала себя девушка. — Если дождешься его возвращения, о целостности костей можно будет не беспокоиться». Эта мысль подстегнула к более решительным действиям. Еще одно усилие, и конец веревки оказался в зубах. Она начала двигать головой из стороны в сторону. Сколько раз пришлось дергать веревку? Двадцать, тридцать, пятьдесят? Она не знала, но когда почувствовала, что шея вот-вот отвалится, веревка поддалась. Она чуть не взвизгнула от радости, но, сдержав эмоции, изменила направление движения — теперь не дергала, а тянула. И узел разошелся. Невероятно, но это было так. Веревка какое-то время удерживала кисти, потом с тихим шелестом упала на колени. Руки были свободны!

— Вот так, господа, вот так, — произнесла она странную фразу, не осознавая, что говорит вслух. — Еще немного, и нашего друга ждет сюрприз.

Тот, кому девушка готовила сюрприз, продолжал наблюдать. Когда она справилась с узлом, он напрягся. Не от неожиданности или недовольства. Напротив, он желал ей удачи. В битве с веревкой, разумеется, не в побеге, который она, несомненно, планировала. В тело вернулось ощущение чего-то нового, такого, чего он еще никогда не испытывал, а это всегда приводило его в напряжение. Девица оказалась не настолько сломлена, чтобы не удивить его. Она поборола свой страх, поборола боль, и это было приятно. «Еще немного, и ты справишься, — мысленно подбадривал он пленницу. — Только уж теперь не останавливайся. Не порть представление, иначе я за себя не ручаюсь». Впрочем, он не ручался за себя при любом исходе дела. Временами ему казалось, что его тело живет по своим, особым правилам, понять которые не в состоянии даже его собственный мозг.

А девушка продолжала свое дело. Выскользнуть из веревок, плотно прижимающих тело к стволу, оказалось не таким простым делом. Вытянуть руки наружу она не смогла. Бросив эти попытки, решила сперва освободить ноги. Какой толк освобождать тело, если ноги будут связаны? Ей в таком случае не убежать. И это будет не просто обидно, это будет непростительной ошибкой, даже глупостью. Итак, на очереди ноги. Подтянуть лодыжки к рукам, ухватить веревку и тянуть. С узлом пришлось повозиться. Прежде чем он поддался, она осталась без трех ногтей. Длинные ногти, особая гордость девушки, обломились под корень. Один палец начал кровоточить, так глубока оказалась рана. «Плевать! Забудь о боли! — мысленно приказала себе девушка. — Ногти отрастут, боль забудется. Действуй, милая, не мешкай».

«Славная девочка, — мыслил он с ней в унисон. — Ногти — ерунда. Больно, конечно, но дело наживное». Мысль показалась ему смешной, он фыркнул, чем чуть не выдал себя, не успев прикрыть рукой рот. Девушка на мгновение замерла, прислушиваясь, потом продолжила свое дело. А он продолжил наблюдать. Теперь уже и ноги, и руки ее были свободны. Он уже предвкушал, как она вскочит с земли, как сорвется с места, а он окликнет ее, чем введет в неописуемый ужас. Как же она будет разочарована, когда поймет, что все мучения были напрасны. Будет умолять его не причинять ей боль, простить ее глупое поведение, когда он настигнет ее и повалит на землю. От таких мыслей в паху защекотало, возбуждение все нарастало, а мысли начали путаться.

Пока он боролся с возбуждением, девушка придумала новый способ избавления из веревочного плена. Она начала съезжать по стволу вниз. Медленно, осторожно, не делая резких движений, которые могли бы туже затянуть узлы. Одновременно с этим она руками оттягивала веревки от тела и продолжала сползать. Кожа на спине горела огнем, ткань блузки превратилась в лохмотья, но она не останавливалась. «Давай же, давай! — торопила она себя. — Еще немного, и ты свободна». Пышный бюст никак не желал проходить сквозь узкую прорезь между веревками. Вот когда она пожалела о том, что не плоская, как доска. Когда-то, в прошлой жизни, она гордилась своим четвертым размером. Какая же она была дура! Если бы не эта досадная помеха, давно бы была свободна. А может быть, он вообще не обратил бы на нее внимания, если бы не эта анатомическая особенность.