На самом деле он прекрасно знал, что рост у него 6 футов 2 дюйма (188 см), но сильно отвык от него, все время глядя на хозяев снизу вверх. После взвешивания доктор подтвердил сильное истощение, но это и без весов было ясно. Потом у Джейса измерили давление, взяли кровь на анализы, а дальше ему снова подкинул причин для тревоги. Доктор Мартин, — приятный молодой человек с каштановыми волосами, голубыми глазам и лицом пилота элитного круизного лайнера, — обернулся к госпоже и заявил:

— Кора, дальнейший осмотр и опрос пациента будет носить более, хм, интимный характер. Не хочешь выйти?

Госпожа грозно сверкнула чёрными хищными глазами и кивнула на раба:

— Там все моё, Марти, и информация о прошлом тоже. Давай не будем притворяться, будто от меня там могут быть тайны — я и раздеть могу, и осмотреть, и допросить с пристрастием. Хоть дома, хоть на площади перед мэрией. Так что делай свою работу.

Дернулись оба мужчины, уж больно зло у неё это вышло. Джейсу показалось, что между этими двумя идёт какой-то другой, более старый спор, а раб тут как реквизит. Ладно, это их господское дело, пусть сами разбираются. Ему только что показали отблески настоящего гнева госпожи, раздувать эту искру не хотелось.

Сначала док осмотрел голову Джейса, задавал вопросы о том, что произошло, что именно он чувствует когда смотрит так или поворачивает голову эдак. Дальше — больше. Джейса раздели, разбинтовали и принялись осматривать, ощупывать, прослушивать, простукивать, вертеть и так и сяк. В безжалостном свете ярких ламп взору его госпожи открылись следы на его спине. Порка была неделю назад, раны успели подзакрыться, но зрелище все равно то ещё. Тем более, что она не видела своими глазами, что там у него со спиной.

Видимо, страх и стыд превысили некий критический предел и перетекли в апатию. Джейс действовал и отвечал на автомате, отрешенно и безразлично, но предельно честно. А там и до самого интересного дело дошло.

Все время в ходе осмотра док засыпал его вопросами о прошлых травмах, болезнях, аллергиях. Дошли и до сексуальной истории раба. Вот уж банка червей, которую не стоило открывать. Но госпожа имела право знать, насколько порченный кусок мяса ей достался. Джейс выложил всю подноготную, сгорая от стыда и ненависти к собственной ничтожности. Затасканная до дыр подстилка, он ещё мог, оказывается, чего-то стыдиться!

Украдкой бросил взгляд на госпожу, та сидела чернее грозовой тучи. Джейс совсем сник. Когда доктор закончил самую интимную часть осмотра и позволил рабу снова одеться, Джейс готов был на брюхе ползти к госпоже, вымаливая прощение. Не пополз. Какой смысл? Теперь она точно знала, что он не стоил потраченного времени и денег. Чем тут можно исправить положение?

Джейс устало опустился на пол у ног хозяйки. Ни на кого и ни на что больше смотреть не хотелось.

— Кора, ну хоть на стул его усади или вот на кушетку, — нервно попросил доктор, строча что-то на разных листочках.

— Джейс, сядь на стул, видишь, доктор тревожится, — мягко подтолкнула раба Кора. Тот сел, куда велено.

— По-хорошему, ему бы комплексный скан головы сделать, будешь этим заниматься? — строго поинтересовался Мартин, и Джейс внутренне содрогнулся. Такие тесты стоят немало.

— Марти, по-честному скажи, у него сотрясение или что?

— Как я тебе скажу точно без анализов?! На кофейной гуще погадаю? — раздражённо вспылил врач.

— Марти…

— Ладно, похоже, не все так плохо с твоим рабом. Ушиб там, скорее всего. Но анализы лучше б сделать. Дорого, но раз уж взялась….

— Не учи, Марти, — уже добрее отмахнулась Кора. — У вас тут сделают?

— Если дашь добро, сделаем прямо сейчас.

К вящему ужасу раба, добро она дала. Его увела медсестра, а хозяйка осталась выслушивать пояснения и рекомендации друга. Вышли они из клиники ой как нескоро. Джейс был полностью подавлен и время от времени проводил рукой по свежим бинтам на запястьях. От суммы, потраченной хозяйкой в аптеке, стало совсем плохо. За несколько часов раб, стоивший семьдесят пять кредов, облегчил хозяйский кошелек на все шестьсот. Зачем? Чего она добивается? Неужто не слышала, что ей друг сказал? Её раб — вещь совсем никчемная, пулю в лоб и в яму, все! Он же не сможет это все отработать!

Но госпожа решила его вконец добить. Она повела его за одеждой. При этом, будто извиняясь — перед кем?! — пообещала, что это последнее их дело на сегодня и они вернутся домой, чтоб он мог отдохнуть. Просто одежда-то нужна, а десять раз в город мотаться….

Джейс чуть было не рассмеялся. Смех, истеричный и совершенно невеселый, так и рвался из груди. Ему нужна одежда? Госпожа хочет одеть его, как человека, хотя ей только что во всех красках расписали, что он такое на самом деле? Он то, что голым держат в подвале на цепи, когда не надо никого убивать, пытать или трахать, и даже притвориться человеком оно больше не может. Потому что все человеческое раздавлено, выбито, вытравлено, выжжено. И оставшееся убожество непригодно ни для чего, кроме насилия.

Но госпожа хочет его одеть. Он покорится. И если она захочет бросить его в подвал и отдать на потеху всем своим рабочим, наверное, тоже. Причём, последнее покажется ему более естественным. Джейс устал и не мог больше ничего решать. Хочет? Пусть одевает.

Он безропотно сгребал то, что она снимала с полок и вешалок. Отрешенно мерял все вещи, сообщая, какие не подошли по размеру. В зеркале примерочной отражался совершенно незнакомый, чужой… даже не человек, тень человека. Джейс не находил никаких знакомых черт, способных вызвать в памяти то, каким он когда-то был. Осталась лишь помятая да рваная шелуха, отдалённо напоминающая оригинал. И только один зелёный глаз горел живым безжалостным огнем, будто ещё имел на это право.

Джейс отвернулся от зеркала, не в силах больше смотреть на то, что оно отражало. Закончив отбор шмоток, которыми госпожа хотела укрыть то, что ей принадлежало, он вышел из примерочной.

Кора

День выдался действительно напряжённым. Дома всем, конечно, было интересно, но Кора не спешила делиться подробностями, и никто с вопросами не лез. Ужинали все за одним столом,