– Вы совершенно правы, полковник… – медленносказал Гай.

– Итак, вы соглашаетесь?

– Соглашаюсь, – сказал Гай. – Не знаю, вы илисходите с ума, делая мне такое предложение, или я рехнулся, приняв его, но выправы – такой случай бывает раз на десять жизней…

Да, так оно все и было, подумал Гай, допивая остаткишампанского. Согласиться ради завораживающей возможности первым из землянстолкнуться с Подлинно Необычным… чтобы просыпаться с тяжелой головой посредиулицы? Чтобы жрать водку в компании упыря-философа и мертвого подпоручика,убитого шесть – десять лет назад? Чтобы сомневаться в реальности внешнего мираи ловить себя на щекочущем желании остаться здесь, и творить что угодно,абсолютно все, что только в голову взбредет? Но можно ли ради абсолютнойсвободы расстаться со своим прошлым, со своей страной, со своейдействительностью? Стоит ли того Ирреальный Мир?

Над самым его ухом взвизгнули тормоза. Рядом остановилсячерный фургон с мигалками, прожекторами и белой надписью во весь борт: «Службабезопасности». «Вот те раз, – бесшабашно подумал захмелевший Гай, –ни о чем таком слышать не доводилось, и вообще ничего подобного здесь не должнобыть, об этом как-то со всей определенностью высказывался Савва…»

К нему подошли двое в оливкового цвета форме неизвестногопокроя, крепкие, усатые, с тяжелыми кобурами и никелированными наручниками напоясах.

– Гай Олег Николаевич? – заглядывая в какую-то бумажкуофициального вида, поинтересовался один.

– Ну, – отозвался Гай, не вставая.

– Вы арестованы. Встать!

Не тот ли это случай, когда надлежит пустить в ход своиособые девятимиллиметровые полномочия? Вдруг здесь существует некаяконтрразведка, такая же ирреальная, как все остальное вокруг, и им с некоторымзапозданием стало известно, что среди них чужак? Но это означало быупорядоченность, а откуда здесь порядок?

Его невежливо подняли с асфальта, защелкнули на запястьяхнаручники и втолкнули в кузов. Кузов был самым обычным: в углу росли грибы, вдругом ворочался упырь в наручниках, хмурый такой упырек, тут же сиплосообщивший, что это свинство, поскольку противозаконного он ничего не делал, авсего лишь обмочил с балкона пикет Общества Трезвости, расположившийся передвходом в одну из самых уютных пивных. На осторожные расспросы Гая упырьнеохотно пробурчал, что никакой такой службы безопасности отродясь не водилосьи, по его, упыря, глубокому убеждению, эта свежевылупившаяся контора – не чтоиное, как результат подрывной деятельности Райского посольства. Есть такоепредположение. Что-то в последнее время ангелы, святые и херувимчики, которыхобычно игнорировали, зашевелились и шмыгают с хитрющими рожами. Похоже, зряигнорировали. Он, упырь, с похмелья, и ему трудно делать обобщения ианализировать, но как бы это не переворот с подлой целью присоединитьИрреальность к Раю…

Разговор этот успокоил Гая. Если только упырь не брехал спохмелья, обмоченный пикет Общества Трезвости – настолько невинная шалость, чтоглупее повода для ареста и не придумаешь в Ирреальном Мире. Ангелы – это ещекуда ни шло… Может, действительно переворот, и Савва что-то такое говорил междудвадцать пятой и двадцать шестой рюмками…

В окруженном высокими бетонными стенами дворике их разлучили,вытряхнув из машины. Хохочущего упыря уволокли в какой-то подвал, из которогодоносился мощный храп неизвестного зверя, и, перекрывая его, бронтозавр Гугуцэорал что-то про Красную книгу, под протекторатом коей находится. Гая повеличистым пустым коридором и втолкнули в большую светлую комнату. Там виселпортрет незнакомого благообразного негра с седой бородой, в фиолетовойкардинальской мантии, а под портретом сидел усатый толстяк в таком же, как наконвоирах, мундире, и пил пиво, постукивая воблой о край стола. Еще там стоялинебольшой компьютер и огромный сейф, разрисованный в три краски веселенькимицветочками.

– Ага, – сказал толстяк. – Явился. КапитанМумура – это я. Любить и жаловать не прошу, откровенно говоря, не за что.Посадите его, падлу.

Гая тычком усадили на стул. За спиной недобро сопеликонвоиры.

– Итак, Альзо, – сказал капитан Мумура. –Запираться не будем, да? А то зубы выбью. И кастрирую ржавыми пассатижами, Гай…Как же, наслышан. Что скажет техника?

– А поди ты к такой-то матери, – сказалкомпьютер. – Сам расхлебывай. Что я тебе, Спиноза? Нашел, понимаешь,крайнего. – Он подумал, помигал лампочками и добавил: – Обормот. Я те непанацея и не пророк.

– А по вводам не хочешь? – обиделся капитанМумура.

– Я вот те дам вводы, старый пидер, – грознопообещал компьютер. – Током сейчас хряпну – штаны уронишь. Наполеончик,тоже мне. Видел я в гробу твою бабку в белых пинеточках, сморкач недоделанный,и дед твой за метеоритами с сачком бегал…

Капитан Мумура метнул воблу, и она застряла в какой-то щели.Компьютер откусил половину, выплюнул остальное на пол, с хрустом пожевал изагоготал:

– Пузо подбери, шнайпер!

Засим с лязгом отключился от сети и зажег табло: «Ушел всебя». Вся эта мизансцена прибавила Гаю бодрости.

– Так… – тихо, зловеще процедил капитанМумура. – Ну, Гай, выкладывай.

– Что выкладывать? – нахально спросил Гай. –Хрен на стол, что ли?

– За что арестован и в чем обвиняют? Ну!

– Что-о?

– Уши заложило? За что арестован и в чем обвиняют?

Гай с милой улыбкой пожал плечами:

– Ну, это вам лучше знать…

Из-под него пинком вышибли стул и влепили такую затрещину,что загудело в голове, потом подняли за воротник и усадили.

– Продолжим, – безмятежно сказал капитан Мумура,словно ничего и не было. – Повторяю вопрос: за что арестован и в чем обвиняют?

– Но это же нелепо… – начал Гай и снова полетел напол. Стало ясно, что шутки кончились, ими и не пахнет. «Логично для ИрреальногоМира подкидывать такие вопросики», – подумал он, мотая головой, чтобыунять комариный звон в ушах.

– В третий и последний раз спрашиваю: за что арестовани в чем обвиняешься? – заорал капитан Мумура.

Гай уже не улыбался.

– Требую немедленно связать меня с ВсеадскимСоветом, – сказал он первое, что пришло в голову. Должен же быть хотькакой-то порядок, без малой толики порядка не обойтись и Ирреальности…

Его сбросили со стула, и вновь посыпались удары. Молотилихлестко, наотмашь и всерьез. Кровь капала на белый пол, что-то орал в ушикапитан Мумура, потом носок лакированного сапога угодил в живот, и Гай поплылкуда-то, где не было воздуха, поплыл на лодке из колючей боли по красной реке,насчет которой были сильные подозрения, что это кровь, поплыл мимо разевавшихклювы розовых фламинго, мимо полоскавших белье на дощатых подмостках енотов,мимо ладненьких желтых пагод, мимо, мимо, мимо… Вдали грохотал водопад, рядомпенил красные волны черный перископ подводной лодки, непонятно какуместившейся, потому что речушка была не шире метра, а когда в Ирреальности нетни капли порядка, это уже попахивает неприкрытым извращением…