– Ты, Гай, особо не расстраивайся, – сказал СавваИваныч, пробившись к нему сквозь толпу. Музыка и танцы не прекратились ни насекунду. – Она, стерва, под любого ложилась, одно название – фея. Негорюй, дружище.

– Я и не горюю, – сказал Гай. – Слушай, давайнапьемся?

– Давай, – согласился Савва Иваныч. – Я тутзнаю один новый кабак…

Нюх на новые кабаки у него был несказанный.

Рука об руку они прошли сквозь гомонящую толпу разномастнойнечисти. У колонны еще плавала в воздухе кисть руки, сжимавшая вороненыйнаган, – так и есть, Слепой Выстрел, мельком подумал Гай. Вышли на улицу исели в облезлую «Победу» с откидным брезентовым верхом. На ее капоте рослибледные светящиеся поганки, крылья разъела Голубая Ржа, и кто-то спер левое переднееколесо, но машина еще ездила, когда ее материли.

Они медленно катили по темным улицам, жившим непонятной иотвратной ночной жизнью. Серебристые нетопыри в крохотных золотых коронах, собведенными черной каймой крыльями бесшумно кружили вокруг памятника НеизвестномуПодлецу. Почетный караул, днем еще кое-как притворявшийся живым, ночью сталсамим собой – четырьмя скелетами в выцветших мундирах, сжимавшими ржавыевинтовки. Белые фонарные столбы тоже сбросили маски, превратились в толстыхпятнистых удавов, вросших хвостами в асфальт, изгибались медленно, истомно. Двекоманды чердачников играли на пустыре в футбол желтым человеческим мозгом.Знаменитый фонтан Лунных Радуг оказался наполненным сметаной, в которой молчатонул, барахтаясь, черный гигантский жук.

– Реальность… – вполголоса говорил СавваИваныч. – А нужна ли она нам – вот вопрос вопросов. Почему, собственно, мысчитаем, что ирреальность не существует? Только потому, что за тысячи лет нашейсознательной истории она ничем не проявила себя? По меньшей мере наивно…

– Не надо, – попросил Гай.

– Надо, – мягко, но настойчиво сказал СавваИваныч. – Чем вас, лично, Гай, не устраивает Ирреальный Мир, в который выпопали? Да, разумеется, в нем существует большое число опасностей и ситуаций,каких вы прежде не знали. Но ведь и там, по ту сторону Круга, у вас есть шанспопасть под машину, наткнуться на нож хулигана или заболеть раком. Зато уИрреального Мира есть весьма заманчивое отличие – здесь нет фальши. Здесьнельзя подчинить людей ложному учению или ошибочной теории, здесь нет местадутым авторитетам, здесь, по существу, бессильны начетчики, подхалимы, изряднонапакостившие в свое время и продолжающие пакостить, хотя и в неизмеримоменьших масштабах, идейные вожди… Те, кто послал вас сюда, уверены, что тут высадилиськакие-нибудь орионцы. А если нет? Если параллельные миры – на самом делеИрреальный Мир? Долго, очень долго он прорывался в реальность, иногда кое-гдеэто удавалось, и тогда появлялись алхимики, изготовлявшие золото из говна,телепаты-провидцы, колдуны, Бермудские треугольники, летающие тарелки, люди,способные читать пальцами и превращаться в зверей… Недаром люди так тянутся кирреальному, всегда тянулись, и в результате возникали религии, обществасторонников летающих тарелок, клубы любителей фантастики…

– Это гипотеза?

– Да, – сказал Савва Иваныч. – Пожалуй, она иесть истина. Разумеется, я не всезнающий господь, так что не спрашивайте меня,каков механизм Ирреального Мира Круга и какие законы управляют им. Разве этотак уж важно? Мы, по сути, до сих пор не знаем, что такое электричество иоткуда при определенных условиях берется электромагнитное поле, однако широкоиспользуем и то и другое. Оставайтесь здесь, Гай. Вы еще молоды. Вы не успелизакоснеть. Что вас подстегивает уйти из Круга? Страх? А он ли? Долг? Но не вседолги нужно платить. Профессия, быть может? Но все, что вы еще напишете там,будет всего лишь бледным слепком, меркнущим перед Кругом, и вы отлично знаетеэто. Идеалы? Но не является ли вселенским идеалом место, где никаких идеалов нет?Задумайтесь над моими словами, хорошенько подумайте, Гай…

Машина остановилась перед стеклянным фасадом, над которымпылала ало-голубая вывеска: «У сорванных петлиц». Перед входом высилась статуяСталина из белого мрамора. Великий вождь задумчиво смотрел вдаль, и уквадратного постамента сиротливо лежал один-единственный миртовый веночек снадписью на ленте: «От Сивой Кобылы». Сама Сивая Кобыла бродила тут же и очем-то бредила вполголоса, постукивая копытами в такт.

Они вошли внутрь, оглядываясь с любопытством. Большойквадратный зал напоминал обычную столовую: столики на металлических ножках,обтянутые коричневым кожзаменителем стулья, из двадцати люстр горели всего три,и полумрак размывал четкие контуры предметов и вещей. Зал был пуст, только удвери сидел молодой Подпоручик с золотыми гусарскими погонами и, пощипываяструны гитары, тихо напевал:

Сестричка госпитальная,

любовь моя печальная,

любовь моя кристальная,

прощальная…

На его френче правее солдатского Георгия алели три пятна,лицо с лермонтовскими усиками было бледным.

– Гражданская? – мимоходом поинтересовался СавваИваныч.

– Мазурские болота, – не глядя на него, ответилПодпоручик. – Убит наповал. – Он тронул струны и запел:

С милой мы вчера расстались,

в жизни все дурман.

И с тобой вдвоем остались,

черненький наган…

Хозяин возник за стойкой неожиданно, скорее всего, прямо извоздуха, его круглое носатое личико было профессионально гостеприимным, и наплече у него сидел взъерошенный оранжевый воробей, заменивший традиционногопопугая.

– На кой черт у вас Сталин перед входом? – грубоспросил Савва Иваныч, снова пришедший в состояние лубка.

– Как же иначе? – искренне удивился хозяин. –Шутки строите с бедного еврея? Чтобы каждый, кому захочется, мог его разбить.Для того и держим.

– Все для клиентов, – подтвердил воробей. –Вы, ребята, не сомневайтесь, он, – воробей хлопнул крылом хозяина поуху, – он не из Тель-Авива, он – Абрам из анекдотов, так что тут всечисто.

Они уселись неподалеку от Подпоручика – тот с застывшимлицом перебирал струны, но ничего уже не пел. Кровь с его щеки текла на пол ипревращалась в голубых ежей, тут же убегавших куда-то в угол. Опрокинули постаканчику водки, закусили залежавшимся до печальности минтаем. За окномгрохотали Поезда, На Которые Ты Не Успел, было скучно и тягостно, слова не шлина ум, может быть потому, что зал оказался донельзя обыденным, если не считатьМертвого Подпоручика, и Гай вдруг поймал себя на том, что скучает по миру, оставшемусяза дверью. По Ирреальному Миру.

Выпили по второй. Понемногу все вставало на свои места – взал прошмыгнула сформировавшаяся школьница, подсела к Подпоручику и сталавыспрашивать, влияет ли смерть на половые способности. В углу заухал филин.Отдаленные столики украдкой шептались об эскапизме, суча ножками. На плечеподпоручика пророс сквозь погон белый георгин.