Они втроем отмывали Машку от горчицы, манной крупы икитайского чая, который маленькая шкода высыпала себе на голову из большойзолотой пачки. От куриного супа девчонка отказалась наотрез, расковыряла дваблина и принялась хныкать.

– Точно – перегуляла, – сокрушалась Лена, усаживаядочку на колени и прижимая к себе.

– Может, ей снотворного дать? – предложил добрый дядяГрушин. – Мне прописали для экстренных случаев.

– Ты что, спятил? – тотчас возмутился Антон. –Маленького ребенка таблетками травить. Как тебе такая глупость только в головупришла? Молока теплого с ложкой меду – самое милое дело.

– Ладно, ладно, – пошел тот на попятный. – Тыврач, тебе виднее.

– Вы врач? – спросила Лена с живым интересом. –Ого, какая замечательная профессия. Я в детстве мечтала стать врачом. Но воткак-то не сложилось.

– А кем же вы работаете? – спросил Антон, испытавмощный прилив нежности, который запросто мог изменить соотношение добра и злана целой планете.

– Я художник, работаю в рекламном агентстве.

Лена посмотрела прямо на Антона карими глазами с золотымикрапинками, и тот застыл, околдованный. Только теперь Грушин заметил, что с егодругом творится что-то неладное. Когда Лена отправилась укладывать малышку впостель, он вывел его в гостиную и толкнул рукой в грудь, заставив опуститьсяна диван. И шепотом возмутился, нависнув сверху:

– Ты что, с ума сошел?! У тебя жена и двое детей!

– Ну и что? – удивленно спросил тот.

– И еще любовница.

– Наплевать.

– А у Лены, между прочим, есть муж. У нее кольцо на пальце,ты разве слепой?

– Какая разница, кто у кого есть? – жарким шепотомвозразил Антон. – Человек не может быть заложником обстоятельств.

– Я не позволю тебе морочить голову моей племяннице, –стоял на своем Грушин. – Кроме того, ее муж тебя просто убьет. Да нет, чтоя говорю? Она сама никогда ничего такого себе не позволит!

– Дим, если ты думаешь, что я положил на нее глаз, то тыошибаешься. – Антон раздул ноздри.

– Нет? – удивился тот.

– Нет. Я просто... – Он мечтательно уставился впространство. – Ты знаешь, я просто офигел. Мне нравится смотреть на Лену,разговаривать с ней...

Грушин некоторое время сопел, глядя на него, потом заявил:

– Значит, так. Отправляйся-ка ты, дружок, домой. Уже поздно,всем пора баиньки.

– Нет, Дим, я никуда не пойду, – решительно заявилАнтон. – Я буду спать здесь, на диване.

– На диване буду спать я.

– Тогда я лягу на ковре. Бросишь мне какуюнибудьподстилку...

– На подстилке у меня кот спит, – сердито сказалГрушин. – Слушай, ну что ты выдумываешь? Баб тебе, что ли, мало? У тебяраз в квартал – новый флирт.

– Я не собираюсь флиртовать с твоей племянницей.

– А что тогда?

– Я не знаю. Просто хочу быть с ней рядом.

– Она приехала всего на два дня. Когда у тебя дежурство?

– Дим, ты не понимаешь. Для меня все изменилось.Слушай, – неожиданно встрепенулся он. – Ты меня сегодня спрашивал,как это бывает. Ну, между мужчиной и женщиной. Так вот: это искра! Онапроскакивает сразу, и все. И ты понимаешь, что это навсегда.

Грушин прикинул, что «навсегда» – это недели на две, и сразуже успокоился.

– Думаю, невзирая на «искру», тебе все же лучше отправитьсядомой, – решил он. – Приглашаю тебя завтра на обед. Или на ужин.Поговорю с Леной, выясню, какие у нее планы, и тебе позвоню.

– Обещаешь? – Антон выглядел таким серьезным, чтопришлось пообещать.

Выставив друга за дверь, озадаченный Грушин отправился накухню. «Это просто не может быть правдой, – думал он, вспенивая средстводля мытья посуды. – Так не бывает». Он прожил на свете достаточно долго,чтобы не верить во всякую романтическую чушь. На него тоже порой находилиприступы безумства. Но это всегда были именно приступы. Помнится, на научнойконференции в Лондоне его покорила девушка, разносившая прохладительныенапитки. Подавая стакан, она наклонилась, обдав его запахом своей кожи, онвспотел, упустил нить доклада и два часа ерзал, высматривая ее со своего места.После конференции его с ней познакомили, и он выглядел дурак дураком, хотя онаотнеслась к нему довольно благосклонно. Друзья пинали его под столом ногами, ион пригласил девушку в бар. Она согласилась, и во время свидания Грушин едва неокочурился от страха. Он так боялся оскандалиться, что дальше пары коктейлейдело просто не двинулось. Но если бы даже все получилось, он точно не готов былоставаться в Лондоне, или звать ее в Москву, или вообще делать что-то, чтоизменило бы его жизнь. Да, она ему понравилась, но не до такой же степени,чтобы спать на подстилке! «Нет, Антон, конечно, преувеличивает», – решилон. И в этот момент в кухню вошла Лена.

Она была зареванной и несчастной. Полотенце выпало у Грушинаиз рук.

– С Машкой что-то случилось?! – воскликнул он. –Она заболела? Может быть, вернуть Антона?

– С Машкой все в порядке, – ответила Лена, отодрав от рулонабумажное полотенце и вытерев нос. – Это со мной что-то случилось.

Она бухнулась на табуретку и положила ногу на ногу, покачавогромным шлепанцем, не подходившим ей по размеру. Женских тапок в доме неводилось. Кроме экономкиных, посягнуть на которые никому не приходило в голову.Они стояли на специальном коврике и выглядели на удивление грозно.

– И что с тобой случилось? Ты ушла укладывать ребенка, авернулась в слезах!

Грушин ожидал услышать все, что угодно, но только не то, чтоуслышал.

– Дима, этот твой друг...

– Да?

– Это мой мужчина.

– Прости, пожалуйста, в каком смысле – твой?

Грушин до такой степени ошалел, что даже не сообразил сестьнапротив Лены, а так и остался стоять посреди кухни с грозно нахмуреннымибровями.

– В том смысле, что он – мужчина, которого я искала всю своюжизнь.

– Я не знал, что ты искала мужчину, – проворчал Грушин,лихорадочно прокручивая в памяти сцену приезда Лены. В ней не было ничегодраматического, это точно. – Мне казалось, что когда женщина выходитзамуж, это как раз и означает, что она нашла своего мужчину.

– Ты прямо как ребенок, – проворчала она и попросила: –Налей мне, пожалуйста, чаю.

– Пусть я ребенок! – вспылил Грушин. – Объяснимне, ребенку неразумному, что происходит? Меня что, природа обделила мозгами?!Я что, ничего не понимаю в этой жизни?!

Выдав свою гневную тираду, он включил электрический чайник ибухнул на стол две большие кружки с сердечками. Для него подобное проявлениеэмоций было абсолютно нетипичным, однако Лена не обратила на это внимания. Длянее сейчас не было ничего важнее собственных переживаний.