— Ах, так! — разъярилась я и активизировалась нечеловечески,удивляя верзил и радуя себя потрясающим здоровьем. И энергией.

Есть еще порох в пороховницах, а свекровь все пилит меня,что я уж не молода — такого шороху я не производила даже в двадцать пять лет —дай бог здоровья и моему третьему мужу, если он еще жив.

Или четвертому? Или пятому?

Впрочем, неважно. Речь не о том.

Хочу сказать о партнере. Партнер мой очухался от удара и,скрестив на груди руки, с наслаждением наблюдал за премьерой своейпотенциальной коллеги, то бишь меня. Было видно, что о женской чести он где-тослыхал, но не ведал, что ею так дорожат. Мои боевитость и здоровый азарт егоублажили, партнер улыбался. Сокрушая верзил, я краем глаза за ним наблюдала имысленно констатировала, что он уже симпатизирует мне, а значит не держит зла.Радовало меня и его спокойствие, поскольку в недрах сознания я готовилапартнеру сюрприз. Люблю контрасты. Чем спокойней сейчас он, тем громче будеторать потом, когда я вцеплюсь ногтями в…

Короче, меня радовало его спокойствие. А вот за верзилпорадоваться я никак не могла. Уже с огромным трудом они держали себя в руках.В конце концов рассвирепел даже миляга Интеллигентный.

— Как хотите, — заявил он безвкусно, — но я эту стервусейчас пристрелю!

— Так бы сразу и говорили, — ответила я, мгновенно обретаяспокойствие.

“Пора бы уже осуществить свое коварное намерение давцепиться в рабочий орган Арнольда”, — подумала я и, решительно оттолкнувверзил, сама бодро вошла в распахнутые двери.

Вошла и остановилась…

Комната была пуста. Во всяком случае, никакой кровати я тамне обнаружила. Лишь дорогая видеокамера стояла на штативе в углу да несколькостульев расположились перед темной потрепанной шторой.

Я растерялась:

— Где же мне раздеваться?

Верзилы пришли в изумление:

— Раздеваться?!

— Ну да.

— Зачем?

— Как — зачем? — рассердилась я. — Мы что же, одетые будемпорно снимать?

Маленький человечек вдруг психанул — бывают же такие уроды.

— Вы что, ничего ей не рассказали? — взвизгнул он и давайубиваться: — Нет, так невозможно! — вопит. — Никаких условий нет для искусства!В такой пошлой обстановке я не могу свои шедевры творить!

— Шедевры? — рассмеялась я. — Со мной вы собрались творитьшедевры? В сексе? В скучном постельном деле? Ха! Слышали бы это мои мужья!Сдохли бы со смеху! Все двадцать! Или тридцать человек, сколько там их было?Мелочей я не помню.

Человечек обиделся.

— Почему они сдохли бы? — капризно оттопыривая губу, спросилон. — Почему сдохли бы со смеху?

— Да потому, что шедевры творить я могу только в скандале,чем и занимаюсь с утра до вечера. В постели же я отдыхаю.

Верзилы переглянулись.

— Отдыхаешь? Каким образом? — поинтересовалсяИнтеллигентный.

— Как все жены: лежу, будто бревно, на потолке мух считаю,гадаю, не пора ли нам делать ремонт. Но чаще сплю, вижу сны эротические, знаетели такие-эдакие сны…

Верзилы открыли рты, партнер заржал, а человечек взбесился.

— Зачем она все это нам тут рассказывает? — зло и растерянноспросил он у верзил.

Те равнодушно пожали плечами. Пришлось мне самой за нихотвечать.

— За тем, — закричала я, — чтобы вы знали: для секса яслишком порядочная. За тем, чтобы вы не повторяли ошибок моих мужей и неслишком рассчитывали на меня в смысле постели. Сделайте первые кинопробы,посмотрите и подумайте хорошенько, стоит ли переводить на меня время и пленку.

Человечек начал задумчиво грызть ногти, я же подошла квидеокамере и сделала вид, что собираюсь раздеться. Человечек ужаснулся изавопил:

— Что она делает?! Сейчас же прекратите! Здесь вам небардак!

— А что же здесь? — искренне удивилась я, вполне составивмнение о доме, где нахожусь.

— Здесь приличное место, — пояснил партнер. — И вас никто несобирается в самом процессе снимать.

— Да-да, — поддержал его человечек. — Дилетантов я нетерплю, особенно в таком важном виде искусства.

Верзилы дружно заржали. Слава богу, до них, наконец, дошло.

— Ты что, в натуре решила, что тебе доверят порнуху? —спросил самый огромный. — Ты еще на групповуху, блин, замахнись.

— Ну да, так и думала, что раз порно, значит групповичок, ия первая в списке. Неужели вы из списка меня уже вычеркнули? — с ревнивымволнением поинтересовалась я.

— Тебя туда не заносили, — ответил огромный и поразился: —Ну и баба! Чего хочет, не знает сама.

— Ну да, я обычная женщина, — согласилась я и обиделась: — Апочему это не занесли меня в список участников группового секса? Чем другиедостойней меня?

Интеллигентный меня просветил:

— Да ты нам всю “малину обхезаешь”.

Я рассердилась:

— При чем здесь ваша малина?

— При том, — ответил самый огромный. — Это тебе не картинки,бля, малевать. В порнухе настоящий талант потребен. Снимем щас несколько поз вчем стоишь, чтобы компьютерщики могли твою рожу куда надо приделать, а дальшепрофессионалка сработает.

Человечек оживился:

— Да-да, я работаю только с профессионалами. К тому же, мнене подходит ваша фигура.

— Да как она тебе подойдет, — озлобилась я, — когда тывообще гомик.

Признаться, думала он (капризный) разозлится и всех нас: именя, и верзил на три буквы пошлет, он же с гордостью согласился:

— Да, я гомик, чего желаю и вам.

— Ну спасибо, — ответила я, — и без ваших желаний с трех леттолько мужчинами интересуюсь. Правда, сама не знаю зачем.

Верзилы хором заржали, а партнер озабоченно посмотрел начасы и спросил:

— Так мы работаем? Времени у меня в обрез, через час долженбыть в главной студии.

Человечек захлопал в ладоши:

— Все! Все! Работаем! Работаем! Посторонние из помещениявон!

Верзилы послушно вышли из комнаты, я попыталась увязаться заними, но партнер мне путь преградил. Дверь захлопнулась; я растерялась:

— И что прикажете делать?