Но Алексей весь вечер ловил себя на неприятном ощущении, будтовсе, что происходит – происходит не с ним, а с кем-то совсем другим. Уж больностранны все те события, в центре которых помещается человек под именем АлексейКарташ.

И следом накатывали мысли и того чище. Ну, а как вдруг он,Алексей Карташ, вовсе не вышел победителем из схватки на железнодорожнойнасыпи? И сейчас он не гуляет по-над рекой Невой, а валяется на сыпучем гравиис ножевой раной в груди? Рядом шумит тайга, на лицо падает тень от стоящегорядом убийцы и в последний миг проносится перед глазами версия непрожитойжизни. Довольно причудливая версия, признаться…

Алексей отгонял от себя эти липкие, как паутина, мысли:стоило им поддаться, и они могли завести в вовсе уж непроходимые дебри разума.

Но он и в кошмаре не мог предположить, что на следующий деньбудет желать как раз того, чтобы эти безумные мысли – что он, дескать, лишьдомысливает, воображает жизнь, – оказались сущей правдой.

Поскольку правда в реальности была еще страшнее, ещекошмарнее: он собственными руками убилМашу.

На следующий день им пришло приглашение на презентацию.

Арсенальная набережная, дом семь. Знаменитые «Кресты».«Академия», ежели на фене. Они же – следственный изолятор номер один. Они же –учреждение ИЗ сорок пять дробь один. Комплекс строений темно-красного кирпича,огороженных кирпичной стеной того же оттенка, расположившийся на Выборгскойстороне, на самом берегу Невы. «Кресты» – потому что оба четырехэтажных еекорпуса выстроены, если посмотреть сверху, в форме «греческих», то бишьравноконечных крестов. Quadrata, если кто сечет по-ихнему. Про архитектора«Крестов», некоего Антония Томишко, есть такая легенда: дескать, по окончаниистроительства пришел он к царю и говорит, от волнения путаясь в словах: «Ваше,мол, величество, а я тут для вас тюрьму построил…» «Н-да? – хмурится НашеВеличество. – Нет уж, брат, это не для меня, это для себя ты крыткусмастрячил…» И засадил архитектора в тайную одиночку (к слову сказать, тогдавсе хаты в «Крестах» были одиночными.) Там и сгинул Антоний, заживозамурованный. И, дескать, до сих пор та камера не найдена, существует где-то натерритории, а неприкаянный призрак бедолаги по ночам бродит коридорами истенает… Брехня, конечно, однако ж могилка Томишко и в самом деле не сохранилась,так что байка сия живет и по сей день… Елки-палки, каких имен собранье, каксказал классик, кто в «Крестах» только не сидел – Троцкий, Керенский и папаНабокова, Малевич, Заболоцкий и Лев Гумилев, Жженов, Бродский, Олег Григорьев…А вот теперь и имя Алексея Карташа будет вписано в почетную книгу сидельцев…

Это он так пытался развлечь себя. Не помогало ничуть.

«Автозак» притормозил, послышались лязг и скрежет, и сквозьЮжные ворота «ЗИЛ» вкатил на территорию «Крестов».

Пассажиры притихли: прониклись, наконец. Да и Карташпочувствовал трепет, аж передернуло всего – англичане называют это «гусь прошелпо моей могиле». Совсем как парень из братанов Стругацких, попадающий на Зону –тот тоже всякий раз чувствовал содрогание и мурашки. Ну, а «Зона», «Кресты» – какая,на фиг, разница…

Остановились. И некоторое время не происходило ничего.

– Чего стоим-то? – напряженным шепотом спросил кто-то.

– Чего, чего, – огрызнулся «адидас». – Машинуснаружи осматривают… А ты торопишься, что ли, куда-то?!

Распахнулась дверца, конвоир скомандовал скучным голосом:

– Выходи давай. И, это, стройся.

Поодиночке спрыгнули на свежий снежок, построились внеровную шеренгу. Уже было темно, пустынную заснеженную территорию освещалипрожекторы. Оцепления вертухаев с автоматами и с рвущими поводок собакамипоблизости не наблюдалось, лишь мялись от скуки трое прапоров. Без автоматов.

И вообще без оружия. С беззвездного черного неба на «Кресты»смотрела желтая луна.

– Короче, я сейчас буду фамилии называть, а названный долженговорить: «Я!», – четко и громко. Ясно? Поехали, – сказал топчущийснег в ожидании гостей коренастый человек в камуфляже и с седыми усами.

– Комендант, – сказал кто-то шепотом. – И че он навоздух вылез, обычно внизу всегда встречал…

В сумерках звания коменданта было не разглядеть, однако низлобы, ни презрения в голосе не слышалось. Говорил он деловито и отрывисто, какчеловек, нелюбящий тратить время попусту. Посмотрел на верхнюю из кипы папок вруках, прочитал:

– Мишкин!

– Я… – откликнулся «адидас».

– Имя-отчество.

– Пал-Иваныч.

– Статья.

– Сто шестьдесят первая, часть вторая, пункт «а».

– Место рождения.

– Волгоград…

И так далее – с некоторыми вариантами: иногда кроме местаусач спрашивал и дату рождения, или, скажем, адрес прописки, или еще что-то.Когда очередь дошла до вроде бы знакомого бледнолицего, который искосаразглядывал Карташа по пути, Алексей прислушался внимательнее, но названные ФИОопять же ничего ему не сказали: какой-то там Крикунов Родион Сергеевич,осужденный по статье сто шестьдесят третьей, часть три, пункт «г». Серьезнаястатья. Ну и что? Ну и ничего.

Наконец с формальностями покончили. Усатый взял папки подмышку и, скомандовав: «Пошли за мной. И не растягиваться», – повел цепочкуарестованных к мрачному приземистому строению с тускло освещенными подвальнымиокнами. Сооружение выглядело весьма мрачно и навевало мысли о энкавэдэшныхзастенках.

В тот подвал и спустились – обширное помещение с низкимпотолком, выложенное блеклым кафелем, с шаткими лавками по периметру.

А дальше настало время оформления постояльцев гостиницы подназванием «Кресты»: процедура насквозь бюрократическая и оттого изнурительнаясильнее, нежели любой допрос у следователя. Одна радость случилась поначалу:рассадили их по одиночкам, и Алексей наконец-таки жадно закурил. А потом понеслось…

Инструктаж насчет того, что любая попытка к побегу будетвредна для здоровья: «распишись-ка». Шмон одежды и личных вещей. Деньги,мобильники, колюще-режущее, шнурки-галстуки-ремни и тому подобное изымается,взамен выдается квитанция – дескать, будешь выходить, вернем. Распишись-ка.(Причем деньги можно положить на лицевой счет и официально покупать что-нибудьв «Крестах» типа как по безналу. Удобно, блин. Денег у Алексея было тысячитри.) Хорошо хоть, бритву одноразовую и зубную щетку не изъяли…

Фотографирование.

«Пальчики».

Осмотр у врача. «Флюшка» – флюорография, проверка на тубер ина вшивость, анализ крови на СПИД и прочую каку. Плюс – осмотр тела на предметгематом и иных повреждений; при наличие таковых – обязательная запись. («А этозачем?» – поинтересовался Алексей. – «А это затем, – равнодушносказал лепила, – чтобы ты потом не вопил, будто фингалов тебе здесь злыецирики понаставили».) Плюс – подробный осмотр организма на предмет«контрабанды»: а вдруг ты за щекой «марки» вперемешку с бритвами несешь, а взаднице – ствол?..