каждой командировке, на каждой плантации, куда их привезли караваны истории из далекого Шираза, мне нравилось вдыхать их аромат.

Везде, где я их встречал, розы были настоящим искушением. Они растут словно принцессы в уединенных садах, на краю горных селений или вдоль пустынь. Там, где растут розы, всегда течет вода, они обычно окружены липами, орешником и фруктовыми деревьями. Они колышутся на ветру рядом с пшеницей или люцерной, над ними летают ласточки и поют соловьи. Девушки, которые их собирают, не могут устоять и украшают цветами волосы. Садовники ухаживают за ними, чтобы вдыхать утром их аромат и каждый день чувствовать запах эссенции, текущей из перегонных аппаратов. Каждую весну розовые кусты взрываются буйством хрупких розовых цветов, потом они отдыхают и засыпают.

Персия питает к розам глубокую любовь, они – часть ее истории и культуры больше тысячи лет. Розы в сердцах ее жителей. Сначала я отправился отдать должное розе в Шираз, ее колыбель, город роз и соловьев, соединившихся навеки в персидской поэзии. Позднее, на базаре в Исфахане, среди всех специй мира, я нашел засушенные розовые бутоны темно-розового, почти фиолетового цвета с ароматом розы и сена. Торговцы также предлагают традиционные бутыли или флаконы с розовой водой. На их этикетках краски соревнуются в яркости. В Камсаре, столице производства розовой воды в Иране, я видел десятки скромных производителей, которые во дворах своих домов занимались дистилляцией цветов в маленьких примитивных медных перегонных аппаратах.

Рецепт розовой воды настолько же древний, насколько простой: смесь свежих цветов и воды кипятят, потом конденсируют пар с помощью холодной воды.

Эссенция цветов, растворимая в воде, улавливается паром и придает аромат собранной воде. В горлышках пузатых стеклянных бутылок иногда плавает пленка золотистой эссенции, нерастворимая водой. Это знак качества. В исламской культуре розовая вода присутствует везде. Она – источник очищения. Ее используют для омовения рук и для опрыскивания стен домов и мечетей. В Иране она часть повседневности.

Я пересек иранское плато, пустынный океан, продуваемый ветрами, окруженный вдали голубыми горами. Двигаясь с севера на юг мимо рощ фисташковых и гранатовых деревьев, мимо селений с глинобитными домиками в тени зизифусов, я восхищался плантациями роз, похожими на зеленые ленты среди пустыни, украшенные цветами, оттенкам которых высота и сухой воздух придают особенную насыщенность. Выросшие в условиях нагорья, на высоте более двух тысяч метров, розовые кусты с бутонами на ветках колышутся на ветру в абсолютной тишине.

В конце пути через пустыню, в месте, похожем на оазис, я встретил тех, кто выращивает розы. Вечером, когда мы пили чай у костра, я вдруг понял, что со времен караванов тут почти ничего не изменилось, если не считать маленького радио рядом с чайником. В кроне зизифуса под треск костра запела птица.

Соловей был как подтверждение, что я в стране роз, ведь более тысячи лет соловьи поют вокруг розовых садов по всей Персии, и душистая вода тихо течет в венах этой страны.

С рождением розовой эссенции, которая более четырех веков входит в состав наших духов, связана красивая история. В 1611 году в Северной Индии, в Агре, Джахангир, падишах империи Великих Моголов, праздновал свою свадьбу с Нур-Джахан, персиянкой выдающейся красоты и выдающегося же ума. Принимая горячую ванну с розовой водой перед торжествами, принцесса Нур обратила внимание на золотистую масляную пленку на поверхности воды. Так была открыта розовая эссенция. Нур преподнесла мужу драгоценную жидкость, и тот написал: «Этот аромат настолько сильный, что одной капли на ладони достаточно, чтобы благоухала вся комната, словно множество бутонов расцвели одновременно. Ни один аромат не сравнится с ним, он успокаивает сердца и восстанавливает души».

В трех часах пути от Агры и Тадж-Махала я искал следы эссенции принцессы Нур в перегонном цехе, где, казалось, ничего не изменилось со времен моголов. Появились лишь несколько электрических лампочек. На этой большой ферме с непаханой землей, где все работают в набедренных повязках и тюрбанах, с босыми ногами, дистиллятор, сидя на корточках над большим медным чаном, вручную месит глину, которая соединит части перегонного аппарата. Трубки из стеблей бамбука соединены между собой веревками, сложный узор которых – настоящее произведение искусства. Эссенцию, собранную в медные горшки с изящным узором, убирают в холодное место, под защиту глиняных стен. Сухие коровьи лепешки помогают поддерживать огонь под перегонными аппаратами. В этих перегонных конструкциях, ровесницах Тадж-Махала, есть что-то величественное, почти мистическое. Словно это памятник Джахангиру и принцессе Нур, которые открыли розовую эссенцию.

В Турции я несколько лет занимался заводом, производящим розовые экстракты. Около пятидесяти селений, расположенных вокруг города Испарта, с тридцатых годов выращивают розы для парфюмерии. Туркам потребовалось почти пятьдесят лет, чтобы снова обрести розы, потерянные Османской империей после отсоединения независимой Болгарии, земли розовых садов, любимых султанами. Я вспоминаю Ахмета, нашего посредника в торговле цветами из далекой равнинной деревни. На склонах гор тщательно обработанные участки с розовыми кустами цеплялись за землю, словно ковры, расстеленные между пшеницей и абрикосовыми деревьями. В тени орешника стояли крестьянские дома из камня, самана и дерева. Женщины прядут и работают в поле, мужчины беседуют в кафе, много курят, пьют чай и играют в домино. Магазин Ахмета был маленькой комнатой с голубыми стенами, в которой стоял стол с весами. На стене висел портрет сепией глядящего волком Мустафы Кемаля Ататюрка в каракулевой папахе. Именно он возобновил выращивание роз в Испарте в 1920-е годы, создав большой кооператив и перегонные цехи. Ахмед пригласил меня позавтракать с ним на террасе под старым орешником и представил мне свою самую младшую дочь. Сонгюль было, должно быть, лет десять, и ее имя означало «последняя роза». По ее напряженному взгляду я понял, что она олицетворяла решимость турок продолжать культуру садоводства, которая когда-то обслуживала султанов. В Сонгюль была гордость османов, занимавшихся дистилляцией королевы цветов на своей земле.

Очень далеко от Шираза, на юге Марокко, возле Атласских гор, отделяющих страну от пустыни Сахара, дамасские розы цветут каждый год в апреле. Теперь уже никто не знает, с какого времени и каким образом розы попали сюда, но им тут очень понравилось. В конце тридцатых годов французские колонисты построили два завода для экстракции эфирных масел из цветов в городке Эль-Келаа. Они узнали, что местные крестьяне окружают поля изгородями из роз, а цветы собирают в бутонах, сушат и добавляют в хну. Эти заводы в пустыне были необыкновенными и таковыми остались. Построенные на камнях и песке, они расположены внутри укрепления – ксура