принять участие в паломничестве. Мне следовало переодеться в традиционный андалузский костюм и два дня ездить верхом. Утром в день праздника мы собрались, всадники и всадницы, чтобы составить процессию и проехать несколько километров по дороге между кустами ладанника, ведущей к стоящей наверху часовне Богоматери. Если женщины сами управляли лошадью, то на них были амазонки. Если они ехали за спиной всадника, то на них были севильские платья. Сидя в седле на великолепной лошади, одетый в плоскую шляпу, серый жилет и кожаные гетры, я чувствовал себя актером в костюмированном кино. Я следовал за Хуаном Лоренцо, наш кортеж поднимался по дороге. Караван, разноцветный и элегантный, в молчании двигался по тропе среди эвкалиптов и ладанника. Доехав до часовни, всадники спешились и привязали лошадей в тени каменных дубов. Статую Богоматери выносят один раз в год. Ее несут двенадцать избранных мужчин. Отбор сложный и строгий. Это честь, которую иногда приходится ждать лет десять. Постепенно эспланада часовни заполнилась тысячами людей, и когда наконец появились те, кто нес статую, восторг достиг пика. Слезы, молитвы, песнопения. Люди хотели к ней прикоснуться, кортеж едва мог двигаться вперед. Происходящее казалось мне нереальным, потрясающим.

Все элементы культуры и местной жизни, с которыми я сталкивался в последние месяцы, обретали смысл в грандиозной церемонии, которая была вне повседневности и вне времени. Моя история с ладанником привела меня сюда. Это была кульминация.

Нам удалось подойти ближе. Богоматерь восседала на своем троне, большая статуя в роскошных одеяниях, поднятая на высоту плеч. На ее темно-красном плаще золотом был вышит крупный цветок ладанника, роскошный, видимый всем. На конце золотой ветки крупные белые лепестки и в самой середине пять красных пятен – «слезы Христа».

Я был поражен. На вершине холма цветок на плаще Богоматери олицетворял завораживающий аромат полей ладанника летом, когда воздух вибрирует и под лучами солнца на листьях блестит смола, словно тонкий слой расплавленного металла, вышедшего из горячей каменистой земли Андевало.

Голубая жатва. Горы Прованса, лаванда

– Лаванда знакома мне с детства, но это… Думаю, что никогда не вдыхал ничего столь же прекрасного.

В своем кабинете в Нейи – стекло, алюминий, ковер с густым ворсом – парфюмер Фабрис не торопится с оценкой. Он держит в руке блоттер, полоску бумаги, кончик которой опускал во флакон с эссенцией. Фабрис медленно проводит бумажной полоской под носом в одну сторону, потом в другую, откладывает ее и берет снова. Молча. Соединяющее звено между флаконом и носом, блоттер – это базовый инструмент в парфюмерии, первый подход перед тем, как почувствовать аромат на коже. Я смотрел, как парфюмер нюхал новый образец, который я только что ему принес. Уроженец Грасса, Фабрис – великий парфюмер, специалист по натуральному сырью, живущий между Парижем и городом, которому принадлежало его сердце. Застенчивость сделала его неразговорчивым, но очень светлые голубые глаза Фабриса загорались каждый раз, когда новый аромат его удивлял. В Нейи он входит в творческую команду нашей компании и занимается изысканной парфюмерией. В Грассе он оценивает потенциал новых душистых материалов, созданных в нашей лаборатории. Будь то новые растения или новые методы экстракции, именно Фабрис ольфакторный судья всех этих идей. Его стол был заставлен маленькими стеклянными фиолками (бутылочками). Это десятки ежедневных проб для одного из его текущих проектов, отмеренные и смешанные роботами.

В одиночестве или в команде, парфюмеры работают одновременно над несколькими парфюмерными композициями. Они получают «бриф», задание парфюмеру на создание аромата от компании, собирающейся выпустить духи. Парфюмерные формулы – это сложные конструкции, тонкое соединение десятков составляющих, натуральных или синтетических.

Каждый ингредиент химически и ольфакторно описан и ароматически отпечатан в памяти парфюмера.

Случающиеся вариации качества сырья не должны повлиять на гармонию придуманной формулы, поэтому моя задача снабженца порой бывает очень непростой. Идет ли дождь или дует ветер, качество и стабильность – базовые требования для того, кто покупает натуральное сырье. По требованию клиента парфюмерам приходится многократно модифицировать первоначальную идею, прежде чем проект будет готов. Досада и разочарование – их ежедневный удел, а вовсе не звездный статус «носа», который им присваивают журналы и публика.

Фабрис известен своими творениями для таких марок, как Dyptyque, Réminiscence или L`Artisan Parfumeur, выпускающих парфюмерию высокого качества. Он проявил свой талант в искусных композициях из натурального сырья, которые обеспечили ему большой успех у Paco Rabanne, Jean Paul Gaultier и Azzaro. Он мне очень помог в том, чтобы я научился чувствовать запах. Без настоящего обучения и многих лет практики в этом искусстве напрасно надеяться на успех, но основные знания я приобрел. Уловить зеленые или сладкие грани в аромате цветка в полях и цехах, распознать ноты только что приготовленных эссенций, познакомиться с лексиконом в большей степени выразительным, чем простой описательный. Говорить о нотах металла, гумуса, дождя, скошенного сена, стойла, соли на коже, новой кожи… Фабрис дал мне драгоценный багаж, который всегда со мной.

В тот день мы говорили о лаванде, знакомом цветке, который всегда пробуждает желание заново узнавать его.

Под июльским солнцем Прованса лаванда    интенсивно источает, пожалуй, самый известный аромат, самый доступный, который напоминает о лете, шкафах с постельным бельем, свежести одеколона. Любимый аромат французов, лаванда – это символ Прованса, запах юга и Средиземноморья. Под ярким синим небом цвет поля меняется, оно не голубое по-настоящему, но и не совсем сиреневое. Оттенок зависит от солнца, от времени дня, от расположения и размера плантации. Сейчас лаванду выращивают почти по всему миру, но ее истинные, глубокие корни здесь, на этой земле. На протяжении всего времени лаванда остается эталонным французским ароматом. Ее единодушно ценят, и все узнают ее запах.

Когда Фабрис говорит о лаванде, блеск его глаз и провансальские интонации напоминают мне о небе Верхнего Прованса:

– Хорошая лаванда ароматная, свежая, резкая и звонкая. Она пахнет солнцем, чистотой белого белья.

Мы оба знаем, что сейчас Болгария стала крупным поставщиком лавандовой эссенции для парфюмерии, что привело к упадку французского производства. Эту реальность уроженцу Прованса принять тяжело:

– Я регулярно нюхаю болгарскую продукцию, но в большинстве случаев она плоская, с примесью плесени, это почти рокфор. Лаванда, которую ты дал мне понюхать сегодня, достоверная и благородная. Откуда твой образец?

И я ему рассказал, как производители лаванды в Провансе хотят во что бы то ни стало спасти французскую лаванду, которой угрожают более дешевые иностранные конкурентки. Я познакомился с Жеромом, который в течение трех лет выращивает