– просторного двора, окруженного зданиями, увенчанными зубцами. По углам стоят башни. Отсюда открывается потрясающий вид на Атласские горы. Заводы возвышаются над зеленью посадок вдоль реки, текущей у подножия стен.

В течение многих лет я приезжал наблюдать за работой нашего завода. Это было погружение в прошлое, почти галлюцинация.

В цехе находились экстракторы, большие черные чугунные колеса, похожие на гигантские стиральные машины. Через пятьдесят лет после запуска завода все осталось на своих местах. Большой тяжелый перегонный куб, работающий на мазуте, напоминал сейф. Сохранилась атмосфера пятидесятых годов со старыми книгами учета с каллиграфическими записями о купленных цветах и произведенной продукции, с флягами с названиями исчезнувших компаний и мебелью того времени.

Когда выходишь с завода, чтобы спуститься к розариям, видишь, что берега двух рек, текущих через долину, покрыты садами. Роскошная мозаика среди пустыни. Вода течет по крошечным арыкам к маленьким полям бобов, окруженным розариями и плодовыми деревьями. Ранним утром девушки в берберских костюмах, с лицами, закрытыми платками, в шляпах от палящего солнца, выходят собирать цветы. Быстрые, скромные, они собирают розы, которые можно было бы назвать шиповником. В этих полях высятся силуэты ксуров, построенных когда-то у самой воды. Эти защитные бастионы из красной или охряной глины – архитектура пустыни – заброшены. Когда их крыша проваливается, ксуры начинают размокать под дождем. Грустно смотреть на такие руины посреди райского сада. Их стены из глины и соломы тихо рушатся, как будто сожалея об этом. Тишину нарушают только птицы и шум воды. Ветер шуршит в ивах, бегают дети. Они гонят перед собой несколько коров. Пожилые женщины несут на голове огромные охапки люцерны. Девушки относят собранные цветы на взвешивание.

Порой мне казалось, что настоящая дамасская роза здесь, в прекраснейшем из оазисов. Но это было до того, как я открыл для себя Болгарию, страну, национальной эмблемой которой является роза.

Птицы Шипки. Болгарская роза

Моя первая встреча с болгарской розой состоялась в 1994 году, меньше чем через пять лет после падения Берлинской стены и официального исчезновения коммунистического режима. Я участвовал в международном коллоквиуме, организованном государственной монополией Bulgarska Rosa, единственным производителем и продавцом розовой эссенции в этой стране. В центре страны, в Казанлыке, исторической столице царицы цветов, первым, что предлагали редким иностранным гостям, было посещение Музея розы.

Немного в стороне от города находился Государственный институт розы, в новые времена лишившийся финансирования. Он худо-бедно поддерживал маленькую бригаду агрономов, выращивание ароматических растений и особенно музей. Это был необыкновенный визит. Преисполненная подозрений охранница с явным нежеланием открыла нам двери и позволила спуститься в погреба, где явно бывало мало посетителей. Там в нескольких сырых комнатах были собраны предметы и документы, помогающие отследить четыре века великой истории розы в Болгарии. Абсолютная архаичность всего была трогательной. Мы увидели коллекцию старых фотографий первых перегонных цехов 1860-х годов с рядами маленьких перегонных аппаратов, кипение в которых поддерживали с помощью дров. Гордящиеся своими лабораториями и медалями, полученными на парфюмерных выставках в Вене, Париже и Лондоне, первые экспортеры позируют фотографам. В рукописных журналах отмечено производство эссенции в каждой деревне долины в начале века. Я увидел конкумы, издавна использовавшиеся для экспорта. Это что-то вроде круглых плоских фляг, сначала из меди, потом из олова. Их доставляли покупателям завернутыми в кусок ткани, перевязанными лентой в цветах болгарского флага и запечатанными восковой печатью. В музее был выставлен конкум невероятных размеров – на двести литров. От этой уникальной фляги пахло розой через пятьдесят лет после того, как ее опорожнили. Мы шли дальше. И перед нам разворачивалась история поистине золотого века селекции и производства болгарской розы, хотя скудость обстановки и всеобщее запустение вызывали недоумение. Нас сопровождала неразговорчивая женщина-экскурсовод, которая, казалось, не слишком гордилась капиталистическими успехами своей индустрии начала XX века. Первыми героями болгарской розовой эссенции были предприниматели конца XIX века. Удача окончательно отвернулась от них после установления коммунистического режима в 1947 году. Экскурсовод могла куда больше рассказать о славе послевоенных лет, о просторных полях и больших тракторах, о бригадах, собирающих цветы, о модернизации и государственных заводах. Завершали экспозицию фото с Праздников розы в 1970-е годы и галерея портретов королев этих праздников. Больше в музее ничего не было, как будто время остановилось именно тогда. На мои вопросы о теперешнем состоянии производства эссенции женщина отвечала расплывчато и сухо. Существовало три государственных компании, они производили лучшую эссенцию в мире, поскольку болгары остались лучшими специалистами по выращиванию роз и их дистилляции.

Мне не хватило духу спросить, почему болгарская роза исчезла с мировых рынков и из формул парфюмеров и ее заменила турецкая эссенция.

В музее продавали маленькую брошюру, в которой рассказывалось о происхождении и истории выращивания роз для парфюмерии в Болгарии. Она помогала понять, почему эта многовековая традиция стала частью достояния страны. Плантации в Долине роз появились еще в XVII веке. В Османской империи спрос на розовую воду и розовую эссенцию все время рос, и там не хотели зависеть исключительно от Персии, колыбели дамасской розы, где розовую воду делали начиная с тысячного года. В середине XV века султан Мурад III дал распоряжение своему садовнику развивать культуру роз именно в Казанлыке, городе в провинции Эдирне, чтобы снабжать дворец в Константинополе. С этого момента в Казанлык пришел успех. Ему предстояло стать источником розовой продукции для всей империи на протяжении трех веков. Обретя независимость в 1880 году, болгары стремились к тому, чтобы вернуть себе авторство создания современной розовой эссенции, так как именно они разработали технологию двойной дистилляции, позволяющую получать именно ту эссенцию, которую знают и до сих пор используют современные парфюмеры. Болгарской розе предстояло получить всемирное признание в 1920-х годах. Это было золотое время, о котором музей пытался сохранить остатки воспоминаний.

Музей Казанлыка рассказывал две истории. Одна история реальная – о славном столетии, когда для мира парфюмерии существовала только одна роза, а именно роза из Казанлыка. Другая история – современная, волнующая, история тех усилий, которые прилагались, чтобы замаскировать унизительный упадок, с которым мне предстояло вскоре познакомиться.

Разруха в Казанлыке была ужасающей. «Арсенал», крупный оружейный завод, благодаря которому город жил, не оправился от падения СССР, и сотни рабочих оказались на улице. Кроме рядов серых зданий, заржавевших заводов вокруг города и Дворца съездов из сталинского бетона город мог предложить вниманию туристов несколько красивых заброшенных турецких строений XIX века и липы на улицах. Лишь нежный медовый запах их цветов в июне