– Привет, Костик!

Смешливый толстяк сидел спиной к дверям за рабочим столиком с зеркалами и что-то старательно записывал в толстый блокнот, высунув от усердия язык. На звук голоса не обернулся, а просто поднял глаза и посмотрел на меня через зеркало.

Замер.

– Даже та-ак? – пробормотал задумчиво. – Одна-ако. Не ожидал я такого… подарка.

– Чего «однако»? – весело переспросил я. – Чего «не ожидал»? Что с тобой?

Костик продолжал напряженно меня рассматривать через зеркало.

– А как же я вас переоценил-то? – будто бы продолжал разговаривать он сам с собой. – Ежели так… а не эдак… то-о так ведь еще лучше будет? Да? Конечно, так лучше!

Вскочил со стула и повернулся ко мне, счастливо улыбаясь.

Я снова улыбнулся в ответ.

– Ты что, Костик? Все нормально у тебя?

– Чего? Ага, нормально. Слу-ушай, как тебя там? Витек? Ты чего пришел-то, Витек? Я просто, понимаешь, тороплюсь сейчас очень сильно. Срочное дело у меня…

– Да я вот косу принес. Ты говорил, дорогая. И грудь женскую… зеленую.

– Косу. Да. Дорогая. Ну-у вон, брось ее на кушетку. И грудь туда же. И… давай-давай, пока!

Я почувствовал, как улыбка начинает сползать с моего лица.

– Ты только что никуда не торопился, Костик. Когда это у тебя срочное дело появилось?

– А вот как ты вошел, так сразу и появилось!

Он что, издевается?

– Может, объяснишься?

– Так, а чего вам, дебилам, объяснять-то? Вы ж оба с этим придурковатым Аниськиным деревянные по пояс! Коса, говоришь? – Костик хохотнул. – Как, кстати, ваша супероперация? Поймали Трафарета?

У меня кровь отхлынула от лица.

До дрожи.

– А ты откуда знаешь, что мы… Трафарета ловили, а? – медленно спросил я Костика. – Не хочешь со мной знаниями поделиться… Трафарет?

Гример радостно захлопал в ладоши.

– Браво! Наконец-то! А я думал, вы раньше догадаетесь. Представляешь, как я вас переоценил? А вы всего-навсего – де-би-лы! Два разновозрастных придурка. Обратиться ко мне за гримом, чтоб меня же на этот грим и ловить полдня! Ха-ха! Ну не придурки ли? Не очень больно вас мои бойцы отделали? Ха-ха-ха! Скажите спасибо, что живы остались.

Я стоял весь белый от бешенства, с трудом сдерживая себя, чтоб не придушить этого оборотня прямо сейчас.

– А ты не боишься мне все это рассказывать… Трафарет?

– Еще раз придурок! Чего мне тебя бояться-то? Ты знаешь, какие люди за мной стоят? Они пальцем шевельнут – и от вас с этим ментом пыли не останется! Слушай, а я ведь серьезно подумал, что вы мне сегодня ловушку готовите. Пестрого подговорили! Встречу назначили. Типа выманиваете. А тут ты собственной персоной! Оба-на! Стоишь, ртом хлопаешь: «Коса… грудь… Что с тобой, Костик?» Да со мной все классно! Ты лучше скажи, где твой мент недоделанный? Снова на пробку присел? Забухал?

– А что за дело у тебя вдруг появилось? – постепенно я брал себя в руки. – Не расскажешь, раз такой смелый?

– А почему бы и не рассказать? Мне сейчас ваш город паршивый на блюдечке принесут. С золотой каемочкой. И я стану тут главным. Прямо из этой гримерки буду за ниточки всех вас дергать. Ты представляешь, какая у меня будет армия? А денег сколько? Что ты, студент, знаешь о деньгах? Хочешь, дам тебе тысячу рублей? Просто так, по доброте душевной. А хочешь две? Три? Чего молчишь-то? Дар речи потерял от счастья?

– Ты зачем… дочь у Аниськина убил?

Я думал, если честно, начнет отнекиваться. Или долго вспоминать, выкручиваться, юлить. А он…

– Да потому что мент! А она – дочь мента, два сапога пара. Я всех этих уродов легавых нутром ненавижу. Потрохами своими! Печенкой! Всей кожей своей!

И тут у меня в голове щелкнув гранями, сложился весь «тетрис».

– Задницей тоже?

Дико взрыкнув, Костик бросился на меня.

И мир завис, снова хлопнув меня по ушам звонкой тишиной безвременья.

Да! Нож я тоже сразу увидел.

А вот интересно – что бы Костик с трупом делал в гримерке, если б ему удалось все же пырнуть меня? Расчленять бы стал? Или прикопал где-нибудь в подвале театра? Тут ведь целый лабиринт под зрительным залом!

И, кстати, даже хорошо, что этот чудик за нож схватился. Можно двинуть его от души без всяческих там рефлексий. А можно и постоять в тишине, поразмышлять о насущном.

Зря он, кстати, нас дебилами обозвал!

Можно подумать, что его инкогнито лежало прямо на поверхности. Нештатный сотрудник МВД, ученик уважаемого всеми человека, да и внешне – добрый и забавный Хрюша, укладывающий детишек баиньки. И… Трафарет! Хитрая злобная тварь.

Кто бы мог подумать?

Единственное, в чем я себя упрекаю, – что фамилия Платов звучала уже при мне и раньше! Мог бы и запомнить, студент. Когда старлей Мотя две недели назад воспитывал при мне Пестрого, хватаясь время от времени за дубинку для отвода глаз, он вспоминал какого-то партийного бонзу с той же самой фамилией. Мол, застрелился начальник из-за своего преступного сыночка.

И это не однофамильцы.

Вот он – этот сыночек!

Хищно оскалившись и выпучив глаза от злобы, несется навстречу шикарной плюхе, выставив перед собой какой-то старинный кинжал. Булатная сталь? Эстет, твою мать! Шпаги не было? Дворяне?

Я потому и спровоцировал его «задницей», что вспомнил тот ментовский рассказ. Костик ведь в дисбате сидел, со слов Моти? А там с этим делом… ничего не хочу рассказывать.

Хочу… врезать.

Шаг вперед, шаг назад, и… сразу по дуге шаг в сторону – с линии атаки. Одновременно – как плетью в стиле русбоя, да по затылку пробегающего мимо мафиози! Кинжал полетел в одну сторону, Костик – в другую. На него посыпались пыльный реквизит и декорации.

Что это? Он там скулит, что ли, в центре кучи?

– Конец тебе… всем скажу… ходи оглядывайся…

– Чего ты там лепечешь, Трафарет? А ну вылазь оттуда! У меня еще есть вопросы.

– Да пошел ты со своими вопросами! – неожиданно во весь голос заорал Костик. – Тебя сейчас вынесут отсюда! Вперед ногами. Охрана!!!

На понт берет.

Какая «охрана» в театре? Чай, не двухтысячные на дворе!

Я оглянулся вокруг, заметил на фигурной тумбочке что-то похожее на царский скипетр и запустил им в угол, из которого неслись истошные вопли. Вопли стихли, а сверху еще что-то посыпалось. Что-то менее увесистое.

– Боже, царя храни! Вылазь, говорю, ваше величество.

Кряхтя и отряхиваясь от пыли, Костик поднялся из хлама. Потрогал затылок.

– Мне идти надо, – буркнул исподлобья. – Я же говорил, дела у меня!