стихли. Он уснул первым, но она этого не заметила. Ее дыхание касалось его груди. Вот и она замолчала. За окном была уже глубокая ночь.

Русиков.

В этом году, конец февраля выдался достаточно прохладным. Да и апрель, особенно весенними тёплыми лучами солнца Москву не баловал, не то, что в прошлые годы. За городом, скорее всего, снег ещё есть, в низинах, в оврагах и в густых лесах.

– Вон, пара пацанов, тащат лыжи, сейчас зайдут в троллейбус на моей остановке, – весело подумалось Антону.

С шипением и лязгом открылись задние двери, и Шелестов соскочил на мокрый асфальт.

– Чудной вид спорта! Не то, что хоккей или футбол.

Антон вышел на дорожку, ведущему к отделению, и, неспешно зашагал, поглядывая по сторонам. Весна скоро всё – таки, какая – никая!

Две чёрные «Волги», сплошь утыканные антеннами стояли у входа в отделение. Подойдя ближе, Шелестов по номеру определил персоналку начальника Октябрьского ОКГБ Беклемешева.

– Контора приехала, не добру это! – сплюнул Антон.

Из подкатившего отделенческого «УАЗа» два сержанта выгружали пьяного. Он орал, матерился и плевался, пока ему не врезали дубинкой по спине. Вышедший из дверей отделения третий сержант крикнул:

– Давайте быстрее!

Всё происходящее было знакомо до слёз.

Шелестов убыстрил шаг и через минуту уже был в дежурной части. —

– Привет ребята! Что тут у нас? – Шелестов поочерёдно пожал руки Александру Ахметзянову и помдежу Диме Лагутину.

– Твоего шефа закрывают! – мрачно сказал дежурный.

– Это что, шутка такая? – Антон напрягся.

– Да, уж, не до шуток. Дело чуть до стрельбы не дошло! – мрачно вставил Лагутин.

Шелестов повернулся и, не снимая куртки, двинулся по коридору к кабинету Русикова, у которого стоял молодой парень, одинаковой с ним комплекции, в чёрном костюме, белой рубашке и галстуке.

– Одну минуту! – он выставил вперед ладонь, преграждая путь к кабинету, – Что вы хотели?

– Я здесь работаю! Дайте пройти к моему начальнику! – Антон с интересом рассматривал незнакомца, который даже не шевельнулся. Было ясно, что это из конторы.

– Опер? – спокойно спросил он у Шелестова.

– Да!

– Понятно! Сейчас там твоего шефа допрашивают, так что, если вопрос срочный, звони в ОУР своим.

Дверь в кабинет Русикова отсутствовала. Она стояла, одиноко прислонённая к стене, расколотая почти пополам.

– Тут что, война была? – с интересом спросил Антон.

– Потом узнаешь у своих.

– Дай, хоть краем глаза взгляну на Русикова!

– Прости, не могу!

– Ладно! – Шелестов повернулся и пошёл к себе.

Усевшись за свой стол, Шелестов открыл сейф, достал ворох переписки, поработал над разными нужными и не нужными бумажками, потом воткнул вилку электрического чайника в розетку и выглянул в коридор. Пусто. Антон вернулся за стол. Неожиданно появился Андрей Шишкин. Он, как ураган, влетел в кабинет Антона, и, расстегнув куртку, плюхнулся на диван, и задал вполне уместный в таком случае вопрос:

– Что будем делать?

Без стука открылась дверь, и в кабинет шагнул «Дед» с озабоченным видом.

– Антон, у тебя выпить, ничего нет? Голова раскалывается, – он уселся рядом с Андреем.

– Вон, в шкафу, внизу бутылка коньяка стоит.

Снова открылась дверь. Сергей Булкин, в своем любимом синем клубном пиджаке с золотыми пуговицами, медленно вошёл в кабинет.

– Всем привет! – он посмотрел на всех присутствующих и тоже уселся на диван рядом с Парновым.

Боря Гудков тоже не задержался со своим появлением. Через минуту он уже верхом сидел на стуле, взятом от стола Шелестова, устало положив большие руки на спинку.

Потом появился Александр Марков, и, сняв куртку, повесил её в шкаф.

– Саша! – обратился к нему «Дед», – внизу в шкафу у вас бутылка коньяка стоит, достань, пожалуйста!

Марков нагнулся, достал бутылку и прошёл к своему столу. Поставил коньяк на стол и сел на стул, положив перед собой сцепленные в замок руки.

– Никто никого не собирал, все сами пришли к Антону. – Парнов открыл бутылку, налил себе в стакан, поданный Марковым, грамм сто пятьдесят и выпил, заев конфеткой «Мишка на Севере», и опять уселся на диван, положив ногу на ногу.

– Ну, так что будем делать? – повторил вопрос Андрей.

– А где «Чума» и «Волчонок» – спросил Марков.

– Чумаков переводится на Север, а Волченков увольняется, – сообщил Булкин.

– Кто в группе? – спросил Антон.

– Шур!

– Ясно!

Внезапно в коридоре послышался шум и пошло какое-то движение. Шишкин шагнул к двери кабинета и распахнул её настежь. Все вскочили и столпились на пороге, кроме Парнова. По коридору, между двумя комитетчиками, шёл Русиков, опустив голову. Сцепленные наручниками руки скрывал его собственный плащ, перекинутый через них. Проходя мимо застывших в ступоре своих подчинённых, он на секунду поднял голову и улыбнулся. За ним шли ещё трое чекистов, и замыкал шествие Дагаев, собственной персоной.

Так же внезапно в коридоре появился начальник отделения Гераськин, за которым, как на привязи, семенил мелким шагом замполит Дубов. Замыкал процессию неизвестный парень, ровесник Антона, в очках, костюме с галстуком и хорошо начищенных ботинках.

– Товарищи офицеры! – встал и подал команду Марков.

Парнов, словно фокусник, моментально убрал со стола коньяк и стакан.

– Ну, что, наш славный уголовный розыск! Мать вашу! Что будем делать, а? – начальник вошёл в кабинет Шелестова и придирчиво осмотрелся вокруг. Все молчали. Дубов, как заправская ищейка повёл носом, принюхался, скользнул недоверчивым взглядом по лицам стоявших оперов.

– Так, ладно! Слушайте сюда! – он встал в центре кабинета. – Пока наше РУВД разбирается с комитетом, прошу временно взять на себя линию уголовного розыска Александра Порфирьевича Парнова. Как самого опытного и уважаемого опера нашего отделения.

– Есть! – по – военному ответил «Дед».

– Александр Порфирьевич! – уже прямо обратился к нему начальник. – Прошу продолжить работу розыска, дежурство в группе, агентурную работу и работу по раскрытию преступлений. Займите кабинет Русикова, пока РУВД не определится с новым замом. Теперь второе! С Гагаринского РУВД к нам на работу в качестве оперуполномоченного уголовного розыска направлен старший лейтенант милиции Трубкин Александр Сергеевич, бывший участковый, прошедший подготовку по линии розыска. Он возьмёт землю Чумакова. Алесандр Порфирьевич!

– Да!

– Прошу обеспечить Трубкина всем необходимым. Ключи от сейфа Чумакова, в сейфе Русикова. По новым заявам и неисполненным документам, прошу разобраться, где надо, ввести Александра Сергеевича в курс дела. И главное, вместе с Чумовым, решите вопрос касательно передачи его агентов на связь. Всё!

– Товарищи офицеры! – снова подал команду Марков.

Начальник и Дубов вышли. Трубкин дружески со всеми поздоровался и затем вместе с Парновым ушёл.

– Нашего полку прибыло, уже хорошо! – заявил Шишкин и пошёл к себе.

В открытую настежь дверь заглянул Шур.

– Антон! У тебя «кидалово» в «Электронике». Твоя земля, поэтому давай занимайся сам! – Потом выглянул в коридор, вернулся обратно и, внимательно посмотрев на оставшихся в кабинете оперов, сказал:

– В ближайшее время всё под штамп! Всё! Комитет и «гестапо» могут организовать проверку. Могут сделать подставу! Поэтому регистрировать всё! Даже украденные коврики от дверей, пятидесятилетней давности, – он шумно вздохнул. – Потом разберёмся!

Сыщики нехотя потянулись к выходу.

Шелестов достал из верхнего ящика стола пару казённых бланков объяснений, ручку и приготовился к встречи с «терпилой», как в кабинет вошла пожилая пара.

– Ах ты, боже ж мой, боже ж мой! Что делается, что делается! Кругом одни чёрные! – тараторила невысокая полная женщина лет пятидесяти пяти, явная провинциалка, смешно выговаривая слова и отчётливо «окая».

– Да, уж! – согласно кивнул стоявший за ней, как за живым щитом, здоровенный дед, бессмысленно моргая белёсыми ресницами. Несмотря на жару, одетый в светлый костюмчик, купленный вероятно еще во времена хрущевской оттепели, ажурный галстук и светлую тряпочную кепочку, лихо сидящую на макушке. На пиджаке красовался набор наградных планок и пара каких-то экзотических знаков, с красным знаменем, сеялками и лозунгом что-то там про социалистическое соревнование в 1950 году. В общем, мощный дед!

Под мышкой правой ручищи, он держал коробку с крупной синей надписью – «ВМ – 12».

– В магазинах – грузины, на рынках – азербайджанцы, в метро – киргизы. Подошли к пивной палатке, дед упарился, жарко ему, хотел кружку пива выпить,