Утро. Антон проснулся, с удивлением обнаружив, что улыбается.

– Надо же, я смеялся во сне. Давно такого со мною не было! – он искренне удивился своему хорошему настроению, которое овладело им ещё во сне, и потом, когда проснулся.

В противоположность настроению Шелестова, серое, прорезаемая весенними дождевыми струями утро за окном, доверие не внушало. И на этом контрасте, он вдруг понял, что зревшее в нем в последнее время решение, касательно его дальнейшей личной жизни, наконец принято. Как говориться – пора!

Телефонный звонок застал его уже под горячими струями душа. Размятое тело обязательным комплексом упражнений «тао» и импровизированным боем с тенью наполнялось бодростью. Он решил не прерывать процесса омовения, при этом шумно фыркая и брызгаясь, но звонки настойчиво требовали его внимания.

Обернувшись в большое мохнатое полотенце, Антон вышел из ванной комнаты, шлёпая босыми, и мокрыми ногами по паркету пошёл на кухню

насвистывая какой-то легкомысленный мотивчик. Ещё одно полотенце висело у него на шее.

Чайник со свистком, полный воды, немедленно был поставлен на газ, из холодильника извлечён большой кус любимой докторской колбасы, треугольник сыра «Российский» и начатая пачка сливочного масла.

Телефон зазвонил снова.

Немного подумав, Шелестов всё оставил и неторопливо пошёл к себе в комнату.

– Кремль! – выдохнул Шелестов, левой рукой вытирая полотенцем голову, правой прижав трубку к уху.

– Привет, Кремль, это я. – Голос Анны был виноватым. – Извини, я была очень занята и поэтому не звонила.

– Ладно, я тоже был очень занят. – В груди сладко заныло под ложечкой.

– Ты где?

– Дома. Я сегодня рано утром прилетела и успела немного поспать. – Она говорила торопливо, перескакивая с одного на другое. – В моём посольстве, в Тель – Авиве, была вечеринка, и после неё с мы коллегами поехали на виллу тут одного, ну очень богатого бизнесмена. Там зависли на сутки. А потом я соскучилась по своему русскому, и вот я в Москве.

Она внезапно замолчала и теперь ждала ответа.

И Антон молчал, собираясь с мыслями. С одной стороны, он собирался встретиться с Оксаной и серьёзно с ней переговорить, касательно их отношений. С другой стороны – это не горело.

– Ты обиделся? – игриво спросила она. – Я же журналист, я должна быть там, где интересно. И у меня тоже есть начальство, которое даёт задание и не спрашивает, хочу я поехать туда-то и сделать репортаж, или не хочу! Это моя работа и мне за это платят!

– Верю. – Шелестов перебросил трубку к другому уху и потянулся за рубашкой. – Просто я волновался. Я звонил тебе пару раз.

Это была правда. Уже месяца три, как телефон Анны не отвечал.

– Извини, Антон, – еще раз сказала она, – давай увидимся?

Думать было некогда:

– Да, давай!

Чувствовалось, что она обрадовалась, потому что Шелестов услышал осторожный вздох облегчения.

– Хорошо! Как я буду готова, я тебе наберу.

– Принято!

На кухне засвистел чайник, и Антон вернулся к прерванному занятию: сделал себе на завтрак пару комбинированных бутербродов, налил себе крепкого чая, предварительно бросив в чашку три кусочка сахара, поставил завтрак на поднос и вернулся в комнату. Усевшись в любимое кресло и поставив завтрак на сервировочный столик на колёсиках, включил телевизор.

Шелестов откусил внушительный кусок бутерброда с сыром, колбасой, и маслом и посмотрел в окно: фигура Юрия Гагарина равнодушно смотрела мимо него, а небо уныло посыпало дождем грязный апрельский асфальт.

Оксана.

Они сидели в знаменитом кафе «Ангара» на Калининском проспекте. Пили шампанское, ели фрукты, салат «Оливье» и котлеты «по – киевски».

– Оксана, я ни разу не спрашивал тебя о твоём бывшем е? Что это был за брак? – Антон всё же решил разобраться с этой пока закрытой для него страницей из её жизни.

– Как тебе сказать, Антоша! Совсем молодая была, глупая, первая любовь, не школьная, а по – настоящему, – откликнулась девушка.

Шелестов улыбнулся.

– Ты чего? – она подозрительно посмотрела на него.

– Я вот гадаю, и не могу ничего придумать: что же такого в этом парне было, что ты в двадцать лет вышла за него за, переругавшись со всеми своими родственниками из – за него, родила сына, а потом с такой же лёгкостью от своего законного а отказалась!

– Он был старше меня на десять лет, умнее, он был военный, а я из семьи, где все военные, он хорошо за мной ухаживал, да и сам по себе, парень был умный и серьёзный! – с вызовом ответила Оксана.

– И всё же.

– И всё же!? – она задумалась, рассматривая в поднятом бокале с шампанским, как со дна поднимаются пузырьки с газом. – Знаешь, как это здорово, когда тебя понимают и разговаривают с тобой на одном языке? Когда за тебя уже всё решили, куда идти, что делать, куда ехать и т. д. Он был военный, и на десять лет вперёд вся наша с ним семейная жизнь была распланирована. Он не заставлял меня идти на работу, поэтому я училась, денег хватало, и я могла попросить его купить мне понравившуюся одежду или вещь, и я знала, что без копейки денег мы не останемся. Его родители принадлежали к номенклатуре, и семья была очень обеспеченная. Каждый год мы отдыхали заграницей на море в Карловых Варах59, и я искренне считала, что так будет всегда. Мне достаточно было сказать, что, например, мне нужна новая дублёнка, и уже через пару дней мне их привозили домой на выбор. Поэтому я считала себя очень счастливой и очень защищённой от проблем. Мне всегда хотелось стабильности.

– И всё у тебя было хорошо, пока…?

– Пока тест не показал, что я беременна. Это был удар для него. Если не хуже. Оказывается, рождение нашего сына в ближайшие пять лет, в его планы не входило. Представляешь? Он часто бывал в служебных командировках, то на неделю, то на две, то на пару месяцев, и я искренне полагала, что рождение малыша только укрепит наш брак. Оказалось, что это не так. Он был такой же, как ты, большой и сильный, как скала, но у него было одно слабое место – это его карьера. Поэтому мне было предложено сделать аборт. Я отказалась, а он меня избил. Потом я узнала, что у него появилась любовница. Дело в том, что семьи военных друг друга знают, потому что ья служат вместе. Жены старших офицеров даже берут шефство над молодыми семьями. Так было и у нас в семье. Поэтому, когда, вслед за первой, у него появилась вторая, а потом третья подружка, я поняла, что надо принимать решение. Делать вид, что тебе безразличны измены а, и…, и изменять самой? Это не моя история.

– Да? Но многие семьи военных в дальних гарнизонах так и живут. Годами и десятилетиями.

– Верно! Есть такое дело. Но я, видите ли, из очень консервативной семьи. Мои бабка с дедом, мои родители, все из старой московской военной семьи, где верность и преданность всегда ставились во главу угла. Так же воспитана была и я. И если бы мне пришлось с ем ехать на Луну, по месту прохождения его службы, мне даже в голову не пришло бы задавать какие-то вопросы.

– Отец был строгий? – поинтересовался Антон.

– Да, но меня он даже пальцем не трогал. Мы все побаивались его. Но и любили. Он был кормильцем, защитником. Я знаю, что он очень хотел сына, но я оказалась девчонкой.

– И что было дальше? – напомнил Шелестов, не забывая подливать Оксане шампанского.

– А дальше? А дальше я собрала свои вещи, но только те, которые у меня были до заества, и вернулась домой. Бабушка поплакала немного, но моё решение одобрила.

– А родители а что сказали?

– Да, ничего, представь себе! – словно стараясь что-то доказать, ответила Оксана.

– Да, ну!

– Точно! – опять с вызовом ответила девушка.

Но по тому, как мгновенно залилось краской ее лицо, Шелестов понял, что попал на болевую точку.

– Господи, да абсолютно ничего! Я-то, дура, думала, что меня любили, а оказалось, что всё делалось ради их сына. Когда я ушла из их семьи, его родители мне