никакого сопротивления, Борис и Андрей влетели в подвал, и пропали. Через секунду раздались глухие удары и из подвальной темноты повалили густые клубы пыли, так сначала показалось. Волченков, сделавший только один шаг вслед за сыщиками, получил мощный удар вернувшейся обратно дверью, отлетел к стене и сидел сейчас на карачках, держась за голову.

Потерявший дар речи от увиденного, Марков бросился вниз к Волченкову, и стал приводить его в чувство. Когда Сашка более – менее пришёл в себя, Марков сбегал на угол дома, где стоял таксофон и вызвал патрульно – постовую группу.

Через двадцать минут, вызванная машина ППС с тремя сотрудниками милиции прибыла на место, и вход в подвал был тут же освещён автомобильным прожектором. Марков взял один из фонарей и подошёл к закрытой двери подвала. С силой надавив на дверь, она открылась и его взору открылась грустная картина. Внизу, на расстоянии примерно метра от порога, начинался пол, на котором в два ряда лежали пятидесятикилограммовые мешки с цементом, некоторые из которых были вскрыты. Ни Гудкова, ни Шишкина нигде не было видно. В самом дальнем углу подвала тускло горела лампочка. Спрыгнув вниз, Марков и милиционеры, задержав дыхание, кинулись на свет. В стене был сделан небольшой проход, где лежали магистральные трубы теплотрассы, и оттуда доносились крики.

Ряды труб шли вдоль обеих стенок, оставляя посередине лишь узенький проход, по которому можно было протискиваться только боком. Изоляционный материал во многих местах был сорван, через зияющие дыры в стекловате из труб выходило тепло. В вентильных отсеках на бетонном полу валялись ржавые куски железа, выполнявшие в своё время какие-то функции. Из полусгнивших кранов кое – где капала вода. Везде было сыро и тепло.

В густом мраке теплотрассы в очередной раз выделился поворот направо. Там, тоже вдалеке горел свет.

– Что там может быть? – спросил милиционер, шедший следом за Марковым

– Сейчас придём и узнаем. Только быстрее, – ответил сыщик.

Спустя минуту они стояли у приоткрытой железной двери и оттуда слышались знакомые голоса.

– Впёрёд, за мной! – Марков рванул дверь на себя и ворвался в помещение, которое представляло собой комнату в виде правильного квадрата, площадью метров в пятьдесят, с наклеенными на стену обоями разных рисунков и цветов. С потолка свисала настоящая люстра, половину комнату занимали старые кресла и стулья, у одной из стен даже стоял старый драный, кожаный диван. В углу навалом лежали старые матрасы. Был также и маленький холодильник, и чёрно – белый телевизор. В центре комнаты стоял круглый резной стол со сбитыми краями на четырёх ножках. Не считая мебели и тряпок, которые гарантированно стаскивали сюда со всех близлежащих помоек обитатели этой штаб – квартиры, в общем-то здесь было относительно сухо, тепло и чисто. Воздух поступал из отдушен, сделанных строителями для вентиляции подвала.

У стола, стояли друг напротив друга обсыпанные с ног до головы цементом Гудков и Шишкин, и держали вниз головой пацана, который отчаянно сопротивлялся и ругался матом тонким писклявым голосом. Весь пол был усыпан чеками «Внешпосылторга», часть которых были обгоревшими. На диване, плотно прижавшись друг к другу, сидели несколько испуганных пацанов и одна девчонка, все одногодки.

– Э! Парни, вы что? – Марков попытался вызволить из рук осатаневших оперов жертву.

– Отойди, не мешай! – злобно огрызнулся Гудков, продолжая трясти пацана! – Ну, что, маленький засранец! Где остальные деньги?

– Ладно, хватит! – Марков всё же оторвал от парня Шишкина, а потом Борис и сам угомонился, и они поставили заплаканного пацана на ноги.

– Чёрт, устал! – Гудков носовым платком протёр лицо и похлопал себя по бокам. Мгновенно от его одежды поднялось облако цемента.

– Тьфу! – Марков еле успел отскочить.

– Дипломат где? – спросил Марков, на ходу отодвинув Гудкова в сторону и обращаясь к сидящим перепуганным увиденной экзекуцией подросткам на диване.

– Под матрасами! – подал голос один из сидящих.

Марков подошёл к куче, и носком ботинка приподнял самый нижний матрас, там показался угол чёрного дипломата. Он нагнулся, достал его и подошёл к столу.

– Так, «республика Шкид»58! Сейчас ищем пластиковый пакет, находим его и все дружно собираем эти самые чеки, что на полу. Собираем все: рваные, обожжённые, обоссанные и обосранные! Задача ясна!

– Понятно, чего там! Ясно! Да! – раздались в разнобой тонкие голоса, и пацаны кинулись собирать деньги.

– Александр Владимирович, а нам что делать? – спросил старший милицейского наряда.

– Сейчас они соберут чеки, и мы вернёмся в отделение! А ты пока по рации вызови дежурного, чтобы он прислал нам «Москвич» начальника и дежурный «УАЗ». Cкажи, что деньги мы нашли, а то он машины не даст.

– Есть! Сейчас организуем!

Через сорок минут, три милицейские машины прибыли в отделение.

Борис Гудков.

После окончания рабочего дня, если так можно было назвать время, которое показывали часы в дежурной части, а именно десять часов вечера, Шелестов поднял трубку телефона внутренней связи.

– Не мешай своему начальнику, он там с Шишкиным бабки считает, которые вы у мальцов отняли! – веселился дежурный.

– Тс! Тихо!… Владимир Николаевич! Это Шелестов! Разрешите мне понедельник использовать, как выходной. Вы обещали… Да, так точно! Есть, спасибо.

– Ну, что, разрешил? – не унимался дежурный.

– Да, разрешил, хоть высплюсь! – Антон положил трубку и выскочил из дежурки. Надо было смываться, пока Русиков не передумал. Так уже бывало и не один раз. С другой стороны, зам. по позыску сейчас «на коне», деньги найдены, хотя и не все. Но это вина не оперов его отделения. Завтра вызовут Дагаева и вернут ему дипломат.

Дождавшись у выхода из отделения хромающего Борьку Гудкова, Шелестов вместе с ним, не спеша, пошли на троллейбусную остановку. Борька иногда постанывал и осторожно трогал большую шишку с левой стороны скулы.

– Братишка, тебе тоже досталось? – осторожно поинтересовался Антон.

– И не говори Антоша, дурдом! Ну, кому в голову могло прийти, что дверь не заперта? Пацаны просто на двери прибили две скобы, продели дужки замка и когда дверь закрыта, по виду казалось, что дверь на замке. К тому же, открывалась она очень туго. А громадная пружина с другой стороны, которая возвращала дверь на место – это вообще нонсенс. Волченков от удара дверью еле очухался.

– Пацаны-то, с выдумкой!

– А-то! Это надо же было додуматься до того, чтобы убрать щит, который использовался как спуск от порога в подвал. А вместо него положить открытые мешки с цементом. А? От пола до порога двери почти два метра! Я падал как мешок с дерьмом! С Андрюхой, как два мешка. Как грохнулись! Ничего не видно, ноги болят, спина болит, полный рот цемента, в глазах резь! Думал, на мину наступил.

Подошёл троллейбус тридцать третьего маршрута, и друзья сели на сиденье в конце салона.

– А пацанов-то, как вы нашли? Мне Марков сказал, что там всё было замаскировано и их штаб – квартиру «Мамочки» было трудно найти! Дисциплина, мать его.

– Да, всё более – менее чисто, уборку делали каждую неделю, по графику. На полу ни бутылок, ни окурков. Представляешь? Зато готовая гостиница под рукой. А мы их нашли очень просто. Мы, когда упали с Шишкиным, то минут пять лежали, не понимая в чём фокус, а они, видимо, шум-то услышали и решили посмотреть, что происходит, любопытные очень. Я кое – как встал и спрятался за колонной, затаился, хотя очень хотелось чихать. Один из пацанов подкрался к лежащему неподвижно Шишкину, а я, почти на карачках, подполз к этому разведчику сзади и стал подниматься. Но в тот момент, когда я поднял руку, чтобы схватить его за шиворот, кто-то толкнул меня в спину, я спотыкнулся, и опять упал лицом в открытый мешок с цементом. Да ещё кто-то с силой ударил меня по затылку, чёрт!

Когда подошёл очнувшийся Андрюха, я сидел посереди подвала, весь в цементе, глаза не видят, ничего не слышу, во рту уже бетон начал схватываться, да, ещё штаны новые порвал.

– Да, целое приключение.

– И не говори, братишка. Ладно, моя остановка, я пошёл!

– Пока!

– Пока.

Выходной. Анна