«Усышкин и Жаботинский… Вспомнил, они ратуют за переселение евреев в Палестину! – моментально оживился вселенец. – И?»

«Что “и”? Если мы перетянем сионистов на нашу сторону, то коммунисты лишатся энного количества бойцов и командиров еврейской национальности – людей образованных и от этого весьма опасных. – В который уже раз выяснилось, что в стратегии Владимир Александрович даст фору кому угодно. – Без деятельного участия евреев, организаторов и координаторов революционных процессов, пролетарии пролетят, словно фанера над Парижем… История про построение государства силами одних лишь малограмотных крестьян и рабочих – это сказочка для младенцев и клинических идиотов…»

«Ну что же, давай будем думать, каким макаром нам вписаться за Эрец Израэль, – хмыкнул Муромцев, пропуская мимо ушей очередную шпильку хозяина тела в адрес советской власти. – Пункт первый – поднять и организовать еврейские массы; пункт второй – вышибить турок и арабов из Иерусалима… Я ничего не забыл?»

«Первую проблему решит Ушер Гинцберг и его соратники-сионисты, а вторую – Еврейская народная армия, которую создадут Усышкин и Жаботинский. – Глянув в окно, царь проводил взглядом спешившего куда-то секретаря Дарьи Матвеевны. – Наше дело – обучить и вооружить эту армию и в нужный момент доставить её морем в Палестину…»

Встречу с Менахемом Усышкиным и Зеевом Жаботинским смело можно было назвать прорывом в непростых отношениях Кремля и «богоизбранного» народа.

Господа Усышкин с Жаботинским – не последние люди в иудейском обществе – услышали от императора именно то, что и ожидали: Россия готова оказать евреям посильную помощь в появлении на карте мира государства Израиль. Помощь оружием, инструкторами, обучением, транспортом и логистикой. А дальше – как карта ляжет, ибо крейсера и канонерки физически не способны поддержать огоньком еврейскую пехоту в гористопустынной местности. Корабли, конечно, можно закинуть в Мёртвое море, призвав на помощь Яхве: монарх не обидится, если бог сотворит подобное чудо… Визитёры вежливо улыбнулись в ответ.

Вторую часть аудиенции посвятили проблеме антисемитизма на просторах огромной империи, с которой евреи столкнулись после отмены черты оседлости. Здесь монарх не мог гарантировать собеседникам неприкосновенность их соотечественников, даже если бы очень этого захотел.

Бороться с ксенофобией в российских реалиях начала двадцатого века – дело бесперспективное. Черносотенцы, нежданно-негаданно угодившие в немилость Кремля, перешли на нелегальное положение и из подполья в лучших традициях большевиков науськивали на евреев народный гнев. В стране вон многие десятки миллионов неграмотных мужиков, и каждому не объяснишь, что лупить всей толпой залётного пейсатого дядьку – чужака, между прочим – это нетолерантность и антисемитизм в одном флаконе.

Теоретически имелся вариант заронить в головы Усышкина и Жаботинского мысль о некой культурнотерриториальной автономии где-нибудь в районе Умани, Винницы, Бердичева, Жмеринки, но в этом случае кто пойдёт освобождать от турок и арабов Эрец Исраэль?

Зачем его освобождать от турок? Пресловутая «большая игра», забодай её комар. У России, точнее у российского флота с некоторых пор возникла острая необходимость иметь маневренную базу поближе к Суэцкому каналу. По двум причинам.

Первая: в случае войны постараться побольнее пнуть растянувшегося во весь земной шар вшивого «морского льва». Вторая: вдовствующая императрица Мария София Фредерика Дагмара с некоторых пор изо всех сил мстила России, ловко интригуя при греческом и британском дворах. Женская месть страшна тонко рассчитанным коварством и беспощадной жестокостью, а тут ещё Владимир Александрович имел неосторожность запретить своей родной дочери Елене выходить замуж за греческого принца Николая.

Хозяин Букингемского дворца сделал королю Греции предложение, от которого тому не удалось отвертеться. Будучи припёртым к стенке обстоятельствами личного характера, Георг I пошёл на охлаждение отношений с Москвой, запретив русским военным кораблям бункероваться в Пирее и в других портах материковой Греции. Ольга Константиновна решительно протестовала против явно опрометчивого шага своего венценосного супруга, но не смогла противостоять лихо закрученной интриге двух датских принцесс.

В результате искусственно разожжённого Лондоном дипломатического конфликта канонерка «Храбрый» перебазировалась на Крит, а крейсера «Дмитрий Донской» и «Владимир Мономах» ушли в Неаполь. Хозяин Кремля, в свою очередь, сделал далеко идущие выводы в отношении правящей в Греции династии Глюксбургов.

Следующие два с половиной месяца Владимир Александрович в основном занимался текущими вопросами, не выезжая из Москвы. Некоторые дела, впрочем, доставили императору радость и удовольствие.

За выдающиеся заслуги перед Отечеством монарх наградил Дмитрия Ивановича Менделеева орденом Андрея Первозванного, к которому приложил свою личную благодарность в виде миллиона рублей. Заслуги Менделеева, объективно говоря, невозможно было оценить наградами и деньгами.

К примеру, разработанная Дмитрием Ивановичем и внедрённая при его непосредственном участии технология изготовления коллоидных порохов ликвидировала зависимость России от заграничных «друзей». А организованная Менделеевым при Санкт-Петербургском университете рабочая группа из нескольких талантливых учёных-химиков под руководством профессора Дмитрия Петровича Коновалова добилась больших успехов в разработке химического оружия.

Готовясь к войне, император не собирался подтверждать известный постулат, гласящий, что генералы всегда готовятся к прошлой войне. Конвенциям о запрещении какого-либо вида оружия царь предпочитал строительство предприятий ВПК, и в первую очередь – химической отрасли. Созданная в лаборатории Коновалова технология позволила наладить производство артиллерийских боеприпасов, снаряжённых веществом удушающего действия – хлорпикрином с хлористым сульфурилом.

Изготовлением вышеуказанных боеприпасов занялись специально переоборудованные арсеналы в Санкт-Петербурге и Севастополе, и к началу 1906 года русский флот получил на вооружение химические снаряды калибром от 120 до 305 миллиметров включительно. Армия получила химические боеприпасы чуть позднее – в начале 1907 года.

С позволения и благословения Менделеева в Москве был учреждён Химический университет, названный его именем. Ректором университета, по рекомендации Дмитрия Ивановича, пригласили профессора Петербургского политехнического института Байкова Александра Александровича. На базе МХУ шло создание экспериментального производственного комплекса для воплощения в жизнь прорывных проектов и отработки технологий.

Найдя время, государь пообщался с Сергеем Михайловичем Прокудиным-Горским – основоположником цветной фотографии в России. Результатом этой приятной встречи стала организация научной лаборатории при администрации Его Императорского Величества. Изобретения Сергея Михайловича вкупе со знаниями Летиции Кавалли позднее помогли разработать более совершенные методы защиты денежных знаков и ценных бумаг.

За эти два с половиной месяца российский флот на Тихом океане пополнился отрядом контр-адмирала Моласа – в Дальний пришли «Цесаревич», «Ослябя», «Богатырь», «Аврора», сопровождаемые чёртовой дюжиной истребителей и шестью зафрахтованными угольщиками.

На переходе в Индийском океане находился отряд под командованием контр-адмирала фон Фелькерзама: «Александр III», «Полкан», «Соломбала», «Жемчуг» плюс пять истребителей и семь транспортов. Фелькерзам уже миновал Цейлон; с каждой пройденной милей отряд «Б» всё ближе и ближе приближался к Талиенванскому заливу – конечному пункту своего маршрута.

В Ревель потихоньку подтягивались новенькие крейсера германской постройки