в руки и барабан на шею. Москва не собирается оспаривать геополитические амбиции Берлина, Россию интересуют её внутренние проблемы.

Буквально через пару дней с подачи «Таймс» мировая пресса окрестила заключённый русско-германский союз Кёнигсбергским пактом. Крикливые заголовки целую неделю не сходили с первых полос ведущих британских, французских и американских газет; представители второй древнейшей профессии изощрялись обличающими статьями, пугая читателей теперь уже точно неминуемым нашествием варваров – гуннов и татаро-казаков.

У страха, как известно, глаза велики, поэтому спустя некоторое время французы стали требовать у своего правительства защитить их от страшных бошей. Президент Франции Лубе оперативно велел главе правительства Комбу экстренно найти средства для укрепления обороноспособности Третьей республики.

Не отставали и англичане, видевшие в союзе России и Германии смертельную угрозу для своей островной империи. Выступая в парламенте, премьер-министр Артур Бальфур заявил, что Британии брошен исторический вызов, и Лондон обязан удержать превосходство на море. Парламент дружно проголосовал за поправки в военном бюджете, лорды Адмиралтейства и кораблестроители радостно потирали руки, предвкушая золотой дождь.

Заключение торговых соглашений с Германией вовсе не означало, что буквально завтра в России появятся десятки новых современных производственных комплексов. Берясь за дело, педантичные немцы первым делом составляли рабочую документацию и пунктуально рассчитывали смету строительства, борясь буквально за каждую марку в свою пользу. Бюрократические проволочки никто не отменял, поэтому согласование договоров и проектов обещало затянуться на долгие месяцы.

Был отпразднован Новый год, пролетело православное Рождество, буднично и незаметно приближался конец января, а с ним и дата начала войны с Империей восходящего солнца.

За неделю до даты нападения все русские торговые суда покинули японские и корейские порты, а также Гонконг и Шанхай. Успели вовремя: военно-морской атташе в Японии капитан 1-го ранга Русин телеграфировал, что японские эскадры покинули Сасебо и Мозампо, уйдя в неизвестном направлении. За два дня до ожидаемой атаки на Дальний адмирал Алексеев привёл флот в полную боевую готовность, отозвал из иностранных портов стационеры. Самураев ждали…

Вечером 26 января император удалился в свой личный кабинет и всю ночь на 27-е мучил свой организм, ежечасно поднимаясь с дивана. Ежеминутно ожидая шифрованной телеграммы с Дальнего Востока, он ворочался с боку на бок, не позволяя себе нормально уснуть.

Долгожданная телеграмма пришла после восхода солнца, и её содержание обескуражило – японцы так и не объявились! Не пришли, не атаковали! Экипажи боевых кораблей и расчёты береговых батарей зазря провели ночь в полной боевой готовности.

«Скажу как на духу, тёзка: сам ничего не понимаю. – Незваный гость пребывал в полной растерянности. – Возможно, в Токио перенесли нападение на день-другой. Должны атаковать, надо ждать…»

Словно насмехаясь над послезнанием и предусмотрительностью царя, хитрозадые азиаты и не думали внезапным ударом начинать войну. Нападения не последовало ни 28-го, ни 29-го, ни 30-го, а днём 31-го от Русина поступило донесение, что японский флот возвратился в свои базы; крейсера и броненосцы встали на якорные стоянки, многие офицеры и часть матросов сошли на берег.

«Ты, старший лейтенант Владимир Муромцев, прожужжал мне весь мозг, вещая, как в вашей военно-фантастической литературе противник неизменно нападает точно в указанный день и час: японцы – двадцать седьмого февраля по старому стилю, немцы – двадцать второго июня по новому, – язвительно высказывал вселенцу Владимир Александрович, давая выход накопленному за несколько месяцев внутреннему напряжению. – С какого перепуга, чёрт подери, враги обязательно должны соблюдать условленные даты и время? Почему никто не учитывает банального “эффекта бабочки”? Почему не срабатывает фактор случайности?»

«Хи-хи, тёзка, пипл хавает то, что соответствует рабочему алгоритму операционной системы каждого отдельно взятого индивидуума… Проще говоря, читающая публика на постсоветском пространстве с удовольствием ностальгируют по мифологизированному прошлому погибшей державы – этакий золотой век на новый лад. – Довольный тем, что на дальневосточных рубежах империи удалось избежать войны, старлей из будущего щедро сыпанул жаргонизмами. – Как вообще можно всерьёз воспринимать сочинительства о похождениях хронопроходимцев? Герои фантастических альтернативок сплошь и рядом учат предков уму-разуму…»

«Почему вы, потомки, считаете себя вправе учить жизни своих предков?! – дал государь волю своим эмоциям. – Вы что, достигли высочайшего духовного уровня, достойного нашего Спасителя Иисуса Христа?!»

«Зерванитские маги ещё за шесть веков до рождения Христа говорили о том, что будущее многовариантно и вектор его развития зависит от выбора, сделанного в настоящий момент времени, – моментально стал серьёзным вселенец. – Мы с тобой несколько раз подряд сделали совершенно иной выбор, нейтрализовав провальные векторы твоего племянника. В моей реальности не существовало императора Владимира Первого, а это значит, что мы с тобой изменили будущее России!»

Монарх был настроен скептически. «Ты настолько уверен в том, что избранный нами вектор будущего не приведёт страну к ещё большей катастрофе? Мы с тобой не в силах передвинуть стрелки космических часов даже на одну секунду, не говоря уже о большем. Я реалист, а не маг… Что станет с Россией, если я завтра умру? Кирилл не потянет лямку реальной власти, Борис – его никто не готовил в цари, а Андрей совсем ещё мал…»

«Тёзка, если ты осознаёшь всю остроту проблемы, это значит, что ты готов её разрешить, – констатировал Муромцев. – Скажу прямо, как есть: заменить тебя просто некому. От слова совсем… Короче, не спеши умирать, ещё не всё сделано…»

Неделю спустя в Талиенванский залив пришёл отряд «Б» контр-адмирала фон Фелькерзама, а в Тулоне прошёл последние испытания на мерной миле систершип «Баяна» – броненосный крейсер «Олаф». Скорость составила двадцать два узла без форсирования машин и механизмов, после чего был подписан акт о приёмке корабля в казну. Прибывший во Францию экипаж под командованием капитана 1-го ранга Руднева занялся подготовкой перехода крейсера на Балтику.

Ещё через два дня барон Розен доложил императору, что во время утренней аудиенции посол Страны восходящего солнца Курино Синъитиро передал послание от маркиза Комуры Дзютаро. Министр иностранных дел Японии выражал обеспокоенность гонкой военно-морских вооружений на Дальнем Востоке. Так как существенных разногласий между двумя странами не имелось, в Токио полагали, что причиной являлись англо-русские противоречия – именно из-за нарастающего противостояния с Лондоном Россия наращивала количество линкоров и крейсеров на Тихом океане.

– Роман Романович, заверьте Комуру, что Москва искренне заинтересована в тёплых и добрососедских отношениях с Японией. Напишите, что Россия проводит замену устаревших боевых единиц на новые корабли, пусть маркиз не беспокоится, – дал указание Владимир Александрович. – А чтобы японцы видели, что наши слова не расходятся с делом, я велю адмиралу Алексееву отправить на Балтику парочку устаревших броненосцев. На его выбор.

По идее, наиболее устаревшим и бесполезным броненосцем на Дальнем Востоке