– Динна, мне очень жаль, это... Черт, я не знаю, чтосказать.

Она посмотрела на Динну. Даже в темноте было видно, что таужасно бледна.

– Может, пойдем ко мне, посидишь у меня, Пока неуспокоишься?

Динна повернулась к подруге и посмотрела на нее большимизелеными глазами.

– Знаешь, что самое странное? Я совершенно спокойна. Уменя такое чувство, что время остановилось, вся суета, растерянность, всестрахи – все внезапно ушло, закончилось. – Динна отвернулась к окну ипродолжала, не глядя на Ким: – Кажется, теперь я знаю, что мне делать дальше.

– Что?

Ким встревожилась. Сцена, которую они увидели, стала дляобеих настоящим шоком, Ким и сама до сих пор дрожала.

– Я от него уйду.

Ким молчала. Она смотрела на точеный профиль Динны, четковырисовывающийся на фоне темного окна.

– Я не могу жить так всю оставшуюся жизнь. Думаю, этаистория продолжается уже годы. В ночь, когда умерла Пилар, я видела Марка сэтой девушкой в аэропорту, она прилетела вместе с ним из Афин. Самое смешное,что, когда в сентябре Марк вернулся домой, он поклялся, что между ними всекончено.

– Думаешь, у них это серьезно?

– Не знаю. Я даже не уверена, что это вообще имееткакое-то значение. Беда в том... – Динна наконец повернулась к подруге. – Вэтом браке я все равно не получаю того, что мне нужно. Независимо ни от чего. Явсе время одна. У нас с Марком больше нет ничего общего, нас не объединяет дажеэтот ребенок. Как только малыш родится, Марк отберет его у меня точно так же,как отобрал Пилар. Так с какой стати мне с ним оставаться? Из чувства долга? Изтрусости? Из-за какого-то безумного представления о верности, которое яволочила за собой все эти годы? Ради чего? Ты видела, как он сегодня выглядел?Ким, он выглядел счастливым. Он казался помолодевшим. Знаешь, со мной он невыглядел так, наверное, лет восемнадцать. Сейчас я даже не уверена, что онвообще когда-нибудь казался таким счастливым рядом со мной. Может быть, она емубольше подходит. Может быть, она способна дать ему то, чего у меня нет иникогда не было. В любом случае это его забота, я выхожу из игры.

– Может, ты должна все обдумать? – тихо предположилаКим. – Возможно, сейчас не самое подходящее время принимать решения, а лучшеподождать до рождения ребенка. Разве ты хочешь остаться одна сейчас, когда тыбеременна?

– А ты не заметила, что я и так уже одна?

С этим Ким была согласна, но ей не нравилось выражение глазДинны. Никогда еще она не видела подругу настроенной столь решительно, и это еепугало. Наконец они остановились перед домом Динны.

– Хочешь, я войду вместе с тобой?

По крайней мере они точно знали, что Марка нет дома. Диннапокачала головой:

– Нет, я хочу побыть одна. Мне нужно подумать.

– Ты собираешься поговорить с ним уже сегодня? Диннаответила не сразу, она долго смотрела на Ким, и в глазах ее была боль. Ейвсе-таки трудно было смириться с происходящим.

– Не знаю, может быть, и нет. Возможно, он не придетдомой ночевать.

В спальне Динна медленно сняла с себя черное платье и всталаперед зеркалом. На нее смотрела достаточно привлекательная и довольно молодаяженщина. Кожа на лице Динны не потеряла упругости, шея сохранила лебединыйизгиб, глаза оставались большими, веки не обвисли, подбородок не стал дряблым,груди по-прежнему были упругими, ноги стройными, бедра узкими. Ничто в обликеДинны не указывало на ее возраст, и все-таки нельзя было не признать, что онавыглядела на десять лет старше, чем девушка, которую она видела с Марком. Утой, другой, были лоск, блеск и притягательность любовницы, и с этим ничего неподелаешь. Не этого ли Марк хотел, не потому ли ему была нужна любовница? Илибыло что-то еще? Может, все объясняется тем, что она француженка, как и он? Илипросто дело в том, что он ее любит?

Динна надела халат. Ей хотелось задать все эти вопросыМарку, услышать его ответы от него самого – конечно, если бы он ей ответил иесли бы вообще пришел домой. Динна не могла ждать всю ночь, она бы хотеларасспросить его прямо сейчас, но было ясно, что он и та девушка куда-тоотправились. Вполне возможно, что Марк вернется домой на рассвете и заявит, чтоу него всю ночь шли нескончаемые переговоры. Динна вдруг задумалась: многие лииз его рассказов были правдой, а сколько из них были ложью, как давно все этотянется? Она села в кресло, откинулась на его спинку и закрыла глаза. Чтоудерживает Марка в браке, когда Пилар больше нет? Почему он продолжаетоставаться ее мужем? Марк вполне мог бы расстаться с ней еще в Париже, у негобыло сколько угодно возможностей сказать ей, что все кончено. Почему он этогоне сделал? Почему остался с ней? И вдруг Динна поняла: из-за ребенка. Сын, вотчто ему нужно.

Она улыбнулась своим мыслям. Если разобраться, это и в самомделе было смешно: впервые за двадцать лет их брака козыри оказались в ее руках.У нее есть то, что нужно Марку, – его сын. Или дочь – теперь, когда Пиларумерла, дочь тоже сгодится. Марку нужен ее ребенок. Какая нелепость! Посколькуон явно не собирается отпускать ту девушку, он мог бы иметь ребенка от нее. Нопо какой-то неведомой причине ему нужен именно ребенок Динны. Динну этооткрытие даже позабавило: можно сказать, что теперь она держит Марка за горло.Она может от него уйти, может остаться с ним, может заставить его заплатить.Пожалуй, она даже могла бы вынудить его бросить любовницу – или сделать вид,что он ее бросил, как Марк сейчас и поступил. Он дал ей понять, что его романзакончен, но теперь-то Динна точно знала, что это неправда. Она со вздохомвыпрямилась и открыла глаза. Ей вдруг подумалось, что она много лет жила сзакрытыми глазами.

Она встала и пошла по неосвещенному дому, спустилась полестнице, зашла в гостиную и села в темноте у окна, глядя на огни бухты.Странно будет уйти из этого дома, от Марка. Страшновато будет остаться одной,не имея никого, кто мог бы позаботиться о ней и о ее ребенке. Если она уйдет,все станет для нее новым и пугающим. Но так будет честнее. Она будет одинока,но не так, как раньше, по-другому. Не будет лжи.

Динна просидела в одиночестве до рассвета. Она ждала Марка.Решение было уже принято.

В начале шестого Динна услышала, как в замке поворачиваетсяключ. Она бесшумно подошла к двери гостиной и остановилась в проеме, похожая вбелом атласе на привидение.

– Bonsoir, – сказала Динна по-французски. – Или мнелучше сказать bonjour?

Первые лучи солнца окрасили небо над заливом в розовые иоранжевые тона. Неподвижная вода была гладкой, как зеркало. В кои-то веки небыло тумана. Прежде всего Динне бросилось в глаза, что Марк пьян. Не так чтобыдо безобразия, но все-таки.

– Ты уже встала? – Марк пытался держаться на ногах какможно тверже, однако пошатнулся и был вынужден ухватиться за спинку стула.Казалось, ему было неловко даже просто разговаривать с ней. – Динна, но ведьсейчас очень рано.