– Или очень поздно. Хорошо провел время?

– Конечно, нет! Что за ерунда! Мы до четырех утрапросидели в зале заседаний, а потом пошли выпить. Чтобы обмыть...

– Как чудесно, – заметила Динна ледяным тоном. Марквоззрился на нее так, будто надеялся отыскать ключ к загадке. – И что же выобмывали?

– Новую... – Марк чуть было не сказал «шубу», нововремя спохватился. – Новое торговое соглашение по мехам из России.

Довольный собой, он улыбнулся жене. Динна не ответила на егоулыбку. Она была холодна и неподвижна, как статуя.

– Да, шуба очень красивая.

Ее слова, словно булыжники, тяжело упали между ними.

– Что ты имеешь в виду?

– Думаю, мы оба прекрасно понимаем, что я имею в виду.Я сказала, что шуба очень красивая.

– Но это какая-то бессмыслица...

Однако Марка выдали глаза: он не смог выдержать взглядДинны.

– Я так не думаю. Вчера вечером я видела тебя и твоюподругу. Насколько я понимаю, этот роман длится уже давно.

Динна словно одеревенела. Марк не ответил, отвернулся отДинны и стал смотреть на залив.

– Я мог бы сказать, что столкнулся с ней случайно. – Онснова повернулся к Динне. – Но не буду. Я пережил очень трудные времена: смертьПилар, потом беспокойство за тебя...

– Она теперь живет в Сан-Франциско? – нетерпеливоперебила Динна.

Марк отрицательно покачал головой:

– Нет, она приехала только на несколько недель.

– Как мило. И что же, мне предлагается принять еесуществование как часть моей жизни в будущем или ты в конце концов сделаешьвыбор? Догадываюсь, что она задает тебе точно такие же вопросы. Но сейчас яосмелюсь заявить, что выбор за мной.

– Да, Динна, выбор мог бы быть за тобой. – Марк сновачуть заметно покачнулся, но удержался и встал очень прямо. – Но не будет.Слишком многое у нас поставлено на карту.

– Неужели? Что же это?

Динна прекрасно понимала, что Марк имел в виду. Однако у неес ним больше ничего не было, как выразился Марк, поставлено на карту. Начинаясо вчерашнего вечера ребенок больше не был их общим, теперь это был еесобственный ребенок.

– Ты отлично знаешь, что я имею в виду, точнее, кого.Нашего ребенка. – Марк попытался придать своему взгляду нежность, ноу негополучилась только злость. – Для меня... для нас... это очень много значит, этовсе.

– Для нас? Знаешь что, Марк, я сомневаюсь, что «мы»вообще существуем. Есть ты, естья, но «нас» нет. Ты можешь говорить «мы»,только имея в виду ту девушку. Вчера вечером я прочла это у тебя на лице.

– Я был пьян.

Во взгляде Марка промелькнуло отчаяние, но Динну это большене трогало.

– Ты был счастлив. Мы с тобой не были счастливы друг сдругом уже много лет. Да, мы держались друг за друга, но только по привычке илииз чувства долга или из-за общей боли. В тот уик-энд, когда умерла Пилар, ясобиралась сказать, что ухожу от тебя. И если бы я не узнала, что беременна, тоя бы ушла. Сейчас я собираюсь сделать именно это. Я ухожу.

– Я тебя не отпущу. Ты умрешь с голоду!

Марк рассвирепел, в его глазах вспыхнули злобные огоньки. Онне собирался позволять Динне забрать у него то единственное, что было для неговажно, – его ребенка.

– Для того чтобы выжить, ты мне не нужен. Однако обапонимали, что это бравада.

– И что же ты собираешься есть, дорогая моя? Краски?Или будешь продавать свои картиночки на улицах? А может, вернешься к любовнику?

Динна вздрогнула так, будто Марк ее ударил.

– К какому любовнику?

– Думаешь, я ничего не знаю? Ты так уверена в своейнепогрешимости, лживая сучка? Читаешь мне проповеди о моем... поведении, асама... – Марк пошатнулся, швыряя обвинения в лицо Динне. – Можешь не строитьиз себя недотрогу.

Динна побледнела.

– Что ты хочешь сказать?

– Именно то, что ты думаешь. Когда я улетел в Афины, утебя тут, как я понимаю, завязалась интрижка. Не знаю с кем, да меня это и неинтересует, потому что ты моя жена и будущий ребенок мой. Ты принадлежишь мне,вы оба мои, понимаешь?

Внутри у Динны все вскипело от гнева.

– Да как ты смеешь такое говорить? Может быть, когда-тоя тебе и принадлежала, но теперь я не твоя и никогда больше твоей не буду! Иребенок никогда не станет твоей собственностью. Я не позволю тебе сделать с нимто, что ты сделал с Пилар.

Марк посмотрел на Динну с лестницы и злорадно усмехнулся:

– У тебя, дорогая, нет выбора, этот ребенок мой. Онмой, потому что я решил его принять, стать его отцом, не прогонять тебя,несмотря на то что ты сделала. Только помни, что мне все известно. При всемтвоем благородном негодовании ты ничем не лучше меня. Но запомни... – Маркприщурился, снова покачнувшись, – это я помогаю твоему ребенку не статьублюдком. Это я даю ему свое имя. Я делаю это не потому, что я его отец, апотому, что он мне нужен.

Некоторое время Динна стояла не шелохнувшись и молчанаблюдала за Марком. Потом она спросила ровным, абсолютно бесцветным голосом:

– Марк, значит, этот ребенок не твой? Марк неуклюжепоклонился и кивнул:

– Совершенно верно.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что женщина, против которой ты так негодовала,не хочет иметь детей, и ради нее я несколько лет назад сделал вазэктомию.

Теперь уже Динна пошатнулась и машинально схватилась заспинку стула. Марк смотрел на нее, явно довольный произведенным эффектом.

– Понятно.

Наступила долгая напряженная пауза.

– Почему ты решил рассказать мне об этом именно сейчас?

– Потому что я устал от лжи. И мне надоело видеть твоюжалкую несчастную физиономию. Мне надоело, что ты считаешь, будто я тебяиспользовал, оскорбил. Я вас не оскорбил, мадам, я сделал вам одолжение. Динна,я не выгнал тебя вместе с будущим ребенком, несмотря на твое возмутительноеповедение. Я закрыл глаза на твою измену. Теперь, когда твой любовник смылся,тебе не к кому обратиться за помощью, кроме меня. Ты моя.

– То есть, Марк, ты считаешь, что я должна делать то,что ты мне скажешь?

Глаза Динны вспыхнули гневом, но Марк был так пьян, что дажене заметил этого.

– Вот именно. А сейчас я предлагаю тебе и моемубудущему сыну лечь в постель, то же самое сделаю и я. Увидимся утром.

И Марк двинулся вверх по лестнице, даже не догадываясь,какой эффект возымело его признание. Динна стала свободной.

Динна все продумала заранее. У нее был ключ от двери черногохода, которая находилась за кухней. Она позвонила Ким и попросила взять напрокатфургон, сказав, что объяснит все позже. Раздобыла у бакалейщика по соседствудюжину больших коробок. Все оборудование ее студии легко уместилось в три. Ещепять заняли ее альбомы и фотографии. Все картины были аккуратно сложены рядом слестницей черного хода. Динне предстояло еще упаковать шесть чемоданов. Онапоняла, что одна с этим не справится, и позвонила Маргарет. Динна работала встудии с шести утра, а сейчас время приближалось к девяти. Она знала, что Марк,вероятнее всего, уже ушел. Когда Динна вышла из спальни и пошла в студию, Маркне последовал за ней. В доме стояла тишина – настолько полная, что казаласьоглушающей. Конец наступил тихо. Теперь Динна могла оставить прошлое позади. Еепрежняя жизнь уместилась в дюжину коробок и несколько чемоданов. Все остальноеДинна оставляла Марку, это были его вещи. Мебель, ковры, серебро, доставшеесяему от матери, – почти все было привезено из Франции. А то, что с годаминакопила Динна, хранилось в ее студии: картины, книги, несколько безделушек, кое-какиевещицы, которые ничего не стоили, но были ей дороги. Кроме того, у нее былаодежда. Драгоценности Динна тоже решила забрать – она продаст их, чтобы было начто жить до тех пор, пока она не найдет работу. Она забирала с собой всекартины до единой – все равно для Марка они ничего не значили, – возможно, ихтоже можно будет продать. Кроме одной – автопортрет с Пилар не для продажи, этоее главное сокровище. Все остальное Марк мог оставлять себе.