– Ты переселишься в Париж? Но почему?

Ей хотелось добавить: «Ради меня?» – но она не решилась.

– У меня есть сразу несколько причин вернуться в Париж,и ты занимаешь среди них не последнее место.

– Ты серьезно?

Шанталь всмотрелась в его лицо, и ее удовлетворило то, чтоона увидела.

– Серьезно.

– А до тех пор?

– Пока, наверное, придется разрешить тебе остатьсяздесь.

Марк улыбнулся. Не успел он закончить фразу, как Шантальбросилась к нему в объятия.

– Значит, это серьезно?

– Да, дорогая моя.

Марк-Эдуард припарковался на углу. Вышел из «ягуара» идостал большую коробку, завернутую в обычную бумагу. Цветы Шанталь он ужепослал раньше, да и идти с букетом по улице было бы неловко. Коробка былагромоздкая, но зато не слишком бросалась в глаза. На Ноб-Хилл Марк остановилсяу входа в узкий дом, зажатый между двумя соседними, и нажал одну из кнопокзвонка – всего их было две. Шанталь жила в тихой квартирке на втором этаже.Дверные ручки в квартире были из полированной меди, полы – из черно-белогомрамора, и Марку, ожидавшему внизу, было слышно, как Шанталь бежит к двери. Онисняли эту квартиру вместе с мебелью на несколько месяцев, с ноября по июнь,причем на поиски ушло не больше недели. Шанталь прожила на новом месте уже двадня, но только сегодня они впервые собирались пообедать «дома».

Слушая звук приближающихся шагов, Марк не мог не улыбнуться.Он снова подумал, что принял правильное решение, даже если Шанталь его к этомунемного и подтолкнула. Будет замечательно иметь ее под боком всю зиму и весну.Динна больше не составляла Марку компанию, обычно она уходила в свою студию иподолгу сидела там, хотя не было похоже, чтобы она там работала, скорее, простосидела.

Марк еще раз нажал кнопку звонка. Дверь резко распахнулась,и перед ним предстала сияющая Шанталь в ослепительно белом шелковом платье ввосточном стиле и серебряных босоножках.

– Bonsoir, monsieur.

Она присела в низком реверансе и выпрямилась с озорнойулыбкой. Свет в квартире был приглушен, Марк разглядел в комнате небольшойкруглый столик, накрытый для обеда, с цветами и горящими свечами.

– Как тут все красиво!

Марк одной рукой обнял Шанталь и огляделся. Пламя свечейотражалось в начищенном до блеска серебре. Им очень повезло с этой небольшой,но такой милой квартиркой – декоратор, которому она принадлежала, на всю зимууехал со своей любовницей во Францию. Марк привлек Шанталь ближе.

– Шанталь, ma cherie, ты прекрасна. И от тебя таквосхитительно пахнет!

Шанталь звонко рассмеялась. За день до этого Марк прислал ейбольшой флакон духов «Джой». Было так чудесно иметь Шанталь поблизости. Маркмог вырваться из офиса в обеденный перерыв, мог встретиться с ней после работыпо дороге домой, мог просто заскочить утром на чашечку кофе и поцелуй или днем– чтобы заняться любовью.

– Что это?

Шанталь с любопытством посмотрела на большую коробку. Маркмедленно провел рукой по ноге Шанталь от колена до бедра.

– Прекрати! Что в коробке?

Шанталь засмеялась, и Марк продолжил гладить ее голые ноги.

– В какой коробке? Я не приносил с собой никакойкоробки.

Он поцеловал ее ногу под коленом и стал медленнопродвигаться выше по внутренней стороне бедра.

– По-моему, любовь моя, ты гораздо интереснее какой-тонепонятной коробки.

Шанталь придерживалась того же мнения, и через минуту ееодежда уже валялась на полу.

– Merde!

Шанталь вырвалась из объятий Марка, в которых соннопролежала почти полчаса. Марк-Эдуард сел и посмотрел на нее с удивлением.

– Merde? Что ты хочешь этим сказать? Притворяясьоскорбленным, он снова лег и вытянулся на кровати. Обнаженный, он сейчаспоходил на большого светлого кота, очень довольного. Но Шанталь уже была напути к двери.

– Я забыла про индейку!

Она побежала в кухню, а Марк остался лежать. Он лежал иусмехался. Шанталь вернулась уже через минуту, явно испытывая облегчение.

– Ну как?

– Ничего страшного. Она готовилась почти шесть часов,но выглядит вполне нормально.

– С индейкой всегда так. Вот только по вкусу она будетпохожа на солому. Но позволь спросить: почему, проведя в Штатах всего тринедели, ты уже начала готовить индейку?

Марк приподнялся на кровати и засмеялся. Шанталь села рядомс ним.

– Я готовлю индейку, потому что завтра Деньблагодарения. А я очень благодарна.

– Правда? За что? – Марк снова лег и стал играть ее золотисто-каштановымилоконами. Густые волосы Шанталь обрамляли ее лицо и касались плеч. – Так за чтоже ты благодарна, моя прелесть?

– За тебя. За то, что живу здесь. За то, что приехала вШтаты. La vie est belle, mon amour[16].

– Вот как? Тогда пойди и открой коробку. – Маркпопытался спрятать улыбку.

– Открой ее сам.

Шанталь убежала в другую комнату и вскоре вернулась скоробкой, завернутой в коричневую бумагу. В этот момент она была похожа намаленькую девочку с подарком, полученным на Рождество.

– Что это?

– А ты открой и посмотри.

Марк наслаждался моментом почти также, как Шанталь. Онаразорвала бумагу, под ней открылась простая картонная коробка. Марк был оченьдоволен собой. Некоторое время Шанталь смотрела на коробку с опаской, как будтобоялась ее открыть, но Марк видел, что она в восторге от неведомого сюрприза.

– Это что-нибудь для дома?

Она посмотрела в глаза Марку своими огромными синимиглазами, однако его взгляд сразу же скользнул ниже, к ее безупречной обнаженнойгруди. Держа в руках большую коробку, Шанталь взобралась на кровать и встала наколени.

– Ну же, глупышка...

Шанталь открыла крышку, под ней оказалась тонкая оберточнаябумага. Она стала ее разворачивать и вдруг отдернула руки, словно коснуласьпламени, и поднесла ладони к губам.

– О нет, Марк-Эдуард!

– Что, мадемуазель?

– Ох...

Шанталь снова запустила руки в коробку и с величайшейосторожностью достала то, что там лежало. Ее большие глаза стали простоогромными. Она восторженно ахнула и подняла над собой прекрасную шубу цветагорького шоколада. Это был русский соболь.

– О Боже...