Донской казачьей дивизии, которые двинулись в атаку через проделанный проход, ураганным огнем и сумели остановить их[86].

Теперь же можно было надеяться, что танки быстро проделают для наших войск проходы в колючей проволоке сразу в нескольких неожиданных для красных местах. Поэтому поездка капитана Казале в Царицын, очевидно, приобретала важнейшее значение, но он говорил по-русски столь же безупречно[87], как и лейтенант Эрлиш. Разрешить ему поездку – значило сыграть на руку красным пропагандистам и убедить многих казаков в том, что все офицеры союзников действительно поддельные, как и утверждали красные.

Атаман Краснов решил эту проблему так: он объяснил ситуацию капитану Казале и попросил его разговаривать во время поездки только по-английски, через меня в качестве переводчика.

Вопрос стоял настолько остро, что мы выехали на специальном поезде, состоявшем из локомотива и всего одного спального вагона; мы были единственными обитателями вагона, если не считать одного нижнего чина, который выполнял при нас также роль повара. Сначала мы ехали на юго-восток через Ростов, Кущевку и Тихорецкую, затем на север на Царицын. Мы сошли с поезда в Сарепте, которая тогда была небольшим селением немецких колонистов на берегу Волги к югу от Царицына.

В дороге все шло хорошо. На платформе каждой станции при виде необычной формы Казале собирались целые толпы. Было множество забавных происшествий – люди вокруг, слыша, как я перевожу, и считая поэтому, что Казале не понимает по-русски, свободно обсуждали между собой его внешность и отпускали довольно вольные замечания в его адрес. К счастью, оскорбительных среди них не было. Обычно нам удавалось сохранить серьезность, но наедине в вагоне мы с ним немало смеялись над подобными ситуациями.

Затем, уже в Сарепте, произошло настоящее недоразумение. Во время сражений во Франции Казале потерял одну коленную чашечку и не мог ездить верхом. Под рукой оказался всего один автомобиль – «Форд-Т». Рядом с водителем уселся вооруженный охранник, а одно из двух задних мест занял донской казак – капитан-артиллерист, знавший местность и участвовавший в предыдущих операциях здесь. Так что Казале занял оставшееся место, и «форд» тут же отъехал – обследование местности необходимо было завершить до темноты. Поезд наш запоздал, так что водитель очень спешил.

К несчастью, стремена на седле выделенной мне лошади оказались слишком короткими, и мне пришлось чуть задержаться, чтобы отпустить их. К тому моменту, когда я и казак-ординарец готовы были следовать за «фордом», автомобиль успел уже повернуть по грунтовой дороге вдоль оврага и скрыться из вида. Мы поскакали следом и обнаружили, что от этой дороги отходит множество других, таких же. Мы не знали, какую выбрать, так как из-за сильного мороза шины «форда» не оставили на дороге никаких следов – а снег растаял во время недавней оттепели. Сопровождавший меня казак тоже не знал, в какую сторону двинулся «форд».

Больше часа мы ездили вокруг во всех направлениях и мерзли на сильном холодном ветру. Мы не встретили в пустынной степи никого, кто мог бы подсказать нам направление, сдались и вернулись к поезду. Я был весьма удручен тем, что в самый ответственный момент поездки оказался не У Дел.

Однако ничего страшного не произошло. Казале сумел сам справиться с ситуацией. Когда он понял, что мы отстали, он решил довериться казаку-капитану и тихо зашептал ему в ухо по-русски. Капитан быстро оправился от удивления и проникся духом происходящего. Они договорились, что всякий раз, когда Казале потребуется задать какие-то вопросы, будут отходить в сторону – за пределы слышимости. Пока же Казале рассказал капитану все, что обычно спрашивали о танках, и капитан постарался все это запомнить – естественно, не зря. На одной из позиций казаки-артиллеристы собрались вокруг и принялись забрасывать гостей вопросами. Капитан, немного знавший по-французски, сделал вид, что переводит вопросы – он просто произносил подряд любые французские слова, какие приходили ему на ум. Казале в ответ декламировал по-английски Шекспира, а в результате капитан сам, в меру своих способностей и воображения, отвечал на вопросы по-русски. По-видимому, никто ничего не понял.

Цель поездки была достигнута. Казале объявил, что его танки великолепно пройдут по степи, а также через проволочные заграждения в указанных ему местах.

Однако в тот раз танки не успели принять участие в боевых действиях – Донская армия начала полномасштабное отступление, и только через пять месяцев белые войска вновь обложили Царицын. Главную роль во взятии города сыграли кубанские казачьи дивизии барона Врангеля.

Я тогда был на другом участке фронта и не имел непосредственных сведений о том, что происходило на подступах к Царицыну. Но мне приходилось слышать рассказы о том, что танки Казале сыграли во взятии города важную роль. Они просто раздавили заграждения из колючей проволоки. Рассказывали, что сам Казале в ходе боя вышел из машины, чтобы осмотреть поврежденную гусеницу, и был ранен; а когда его эвакуировали с фронта, красные агенты пытались отравить его. Но у меня не было возможности проверить все эти слухи.

Генерал Врангель в своих мемуарах тоже упоминает о той роли, которую сыграли танки в преодолении проволочных заграждений перед Царицыном, но не приводит подробностей.

Отставка атамана Краснова

Угроза открытому левому флангу Донской армии со стороны красных войск и большевистских добровольческих формирований на Украине и в Донецком угольном бассейне заставила донских командиров спрямить линию фронта – казачья армия, медленно отступая, оставила север и центр Донской области. Понесенные при этом большие потери породили в среде простых казаков беспокойство и недовольство.

Тем временем Добровольческая армия завершила по большей части очистку своих тылов; было известно, что несколько кубанских казачьих дивизий готовы погрузиться в составы и двинуться на Дон. Однако по какой-то причине отправка войск все задерживалась.

Создавалось впечатление, что делалось это намеренно: таким образом противники атамана Краснова надеялись оказать политическое давление и добиться его отставки. Хотя Краснов и согласился формально на верховное командование генерала Деникина, сам он был слишком сильной и независимой личностью, чтобы прийтись по вкусу руководителям Добровольческой армии.

В тот момент в Новочеркасске заседал Донской войсковой Круг (парламент). Краснов был слишком популярен среди казаков, чтобы его можно было устранить прямой атакой, поэтому его противники в составе Круга «предприняли обходной маневр». Они воспользовались тем, что казаки недовольны общим отступлением, и поставили на голосование вопрос о недоверии командующему Донской армией генералу Денисову и его начальнику штаба генералу Полякову.

Краснов понял, что на самом деле это голосование направлено против него, и 2/15 февраля 1919 г. ушел в отставку с поста атамана