он остался жив и убежал — ведь мне не нужно было, чтобы они изучали его труп.

Перед тем, как двинуться дальше, Тольскер велел Даиду снова поставить самодельный красный флаг с запиской.

Вечером мы остановились в удачно подвернувшейся деревушке. Там пострадавшие залечили раны, мы поужинали, обсудили завтрашний маршрут и легли спать.

Утром мы выехали засветло и продолжили путь. День прошёл скучно и без приключений, погода оставалась хмурой и серой. До ночи нам удалось наткнуться на очередную деревушку и там мы заночевали.

Глава 43

Загадочный язык

Мы выехали засветло. Местность становилась всё более дикой, безлюдной и лесистой. Мы словно вступили на территорию древних дремучих лесов.

Деревья были огромны, стояла мёртвая тишина, в лесах было темно — даже теперь, когда нет листвы.

Тольскер сказал:

— На юге, дальше, чем деревня Бальдусы, находится Мёртвый Лес.

— Что это? — спросил Даид.

— Жуткое место. Деревья там мертвы и ничто не растёт, люди туда не суются. Во времена Отатиса Первого там находилась ставка колдунов и ведьм, с которыми Отатис сражался. Когда Восстание Ведьм было подавлено, воины короля разрушили постройки, а Отатис издал приказ никому не посещать это проклятое место. Там до сих пор стоят руины древних дворцов, в которых обитали колдуны и ведьмы, всякая нечисть. Говорят, по ним бродят призраки, а в Мёртвом Лесу творится чертовщина.

День мы провели в пути, а ночь пришлось встречать под открытым небом — деревня или корчма нам дотемна так и не повстречалась. Мы устроили ночлег в лесу.

Когда я лежал на походном лежаке, укутавшись тёплым одеялом, и собирался уже отойти ко сну, я заметил, что рядом со мной под одеялом лежит прекрасная дева. Она смотрела мне в глаза и улыбалась. Она сказала:

— Почему ты печален и молчишь, lymnael' emi? Разве не рад ты возлежать со мной на этой красной постели⁈

— Рад, конечно, — ответил я. — Это то, чего я желаю больше всего и ради чего ввязался во всё это.

— Что вы там бормочите, мастш Рой? — спросил Тольскер, сидевший у костра.

— Ничего, мастш Тольскер. Бормочу во сне. Вижу грёзы.

* * *

Засветло мы продолжили путь. Тольскер сказал, что до Бальдусов осталось дней пять. Это обнадёживало, хотя и такой срок казался слишком долгим. Все уже порядочно устали от этих бесконечных блужданий.

Весь день мы ехали по лесам и бездорожью, однако к вечеру выбрались на ровное место, где стояла довольно крупная деревушка. Из труб вверх поднимались столбики дыма, дома были хутами, с высокими соломенными крышами.

Деревня стояла на границе с лесом, окружающим её с трёх сторон, а с четвёртой она упиралась в высокий холм.

Тольскер сказал, что впереди никаких поселений не предвидится в ближайшие дни, так что мы решили остановиться в этой — пополнить припасы, отдохнуть под крышей на нормальной постели, прежде чем несколько дней провести на холоде в лесу.

Мы поздоровались с местными, Тольскер показал старейшинам королевскую грамоту, а затем нам подыскали дома, где нас разместят, отвели наших коней в конюшни и пригласили отобедать в доме старосты.

Когда мы шли по главной деревенской улице, мы заметили сидевшего на камне у обочины старика.

Он был тощ и очень стар, кожа сплошь покрыта морщинами, голова лыса, на старике висели слишком большие для его сухонького тельца чёрные одежды, похожие на балахон адепта какого-то культа. На коленях лежала лютня с пятью струнами.

Он мельком окинул нас взглядом, и когда увидел меня, глаза его расширились в удивлении, и старик затрясся. Губы его растянулись в улыбке, а из глаз потекли слёзы.

Он хотел что-то сказать, но я поспешил к нему и, пристально глядя ему в глаза, спросил:

— Что с вами? Вам нехорошо?

Он улыбнулся ещё шире.

— О нет, — старчески проскрипел он. — Мне хорошо, молодой господин. Я вижу…

Я крепко сжал его плечи и твёрдо сказал, выделяя слова так, чтобы до старика дошёл скрытый смысл:

— Вы… ничего… не видите…

Я слегка кивнул в сторону моих спутников, идущих по дороге мимо нас.

— Вы… не будете… шуметь и привлекать ненужного внимания… Вы… не видите… ничего… особенного… Вам понятно?

Старик кивнул. Но ему трудно было сдержать свои чувства, когда он смотрел на меня. Глаза его то и дело слезились, а из груди всё пытался вырваться подавляемый истеричный смешок.

— Это правда? — изумлённо прошептал старик. — То, что я вижу? Вы… Вы…

— Да, — тихо сказал я. — Вы всё видите верно, ваше зрение вас не подводит. Но мы не будем обсуждать это, шуметь и посвящать в нашу тайну окружающих. Да?

Старик с готовностью кивнул.

— Да. Как скажете, господин.

Наша беседа заинтересовала Тольскера, он спросил одного из провожатых:

— Кто этот старик? Довольно странный у него вид.

— Это паломник. Из культа Чёрных Кумирен. Прибыл из-за Моря Пфортуны.

Тольскер подошёл к нам.

— Что тут происходит, мастш Рой? — спросил он.

— Ничего. Старику стало плохо, и я поспешил на помощь, но ему уже лучше.

Я хотел было уйти, но Тольскер не двигался с места. Он обратился к старику:

— Вы — адепт культа Чёрных Кумирен?

Старик кивнул.

— Вы из Хвандорского края, из Тёмных гор?

— Всё верно, — сказал старик. — Меня зовут Рриддин Доэтх.

— Я — Адэран Тольскер. Я слышал, что служители культа Чёрных Кумирен хорошо знают старо-норжский язык.

— Он не старо-норжский, — проворчал старик. — Это язык д’ха…

Тут он встретился со мной взглядом, я слегка покачал головой, и старик поправился:

— Да-да, старо-норжский.

— Угу, — кивнул