как подрезанный сноп… На следующий день в Союзе журналистов сказали, что можно брать отпуск: я попал в основной состав группы счастливчиков…

26 июня

Василий Кузьмич позвонил и сказал: 2 июля в «Метрополь» с паспортом и 450 рублями… Странно, в жизни иногда сбываются мечты, но сбываются они именно тогда, когда растрачен на ожидание весь пыл души. Мечты исполняются, но радости они не приносят. Так и сейчас. Ждал, хотел поехать. И вот. Полная апатия и никаких эмоций.

29 июня

Пятница, с работы уходил, кусаемый за пятки, и вечером, с разрешения Ще, пошёл на холостяцкие посиделки на квартире у Шестирикова в Собачьей слободке. Втроём: хозяин, Хача и я. Сначала я рассказывал, почти как лектор, о международном положении (они ни хрена ничего не знают), потом играли в преферанс. Выпили три бутылки сухого вина, две бутылки пива и ещё сверху несколько чашек чая. Оторвались…

30 июня

На следующий день с Ще в Театр на Таганке. Композиция по Маяковскому «Послушайте!». Необычно и остро. Честь и хвала Юрию Любимову, воскресившему театральные традиции Брехта и Мейерхольда. Театр статистов, которыми руководит железная рука режиссёра. Среди артистов бесспорно лучшая Зинаида Славина. Неплохо выглядели Смехов, Хмельницкий, Шацкая. Обаятелен Золотухин. В спектакле много от студенческого капустника. Но главное – Маяковский. Я очень люблю раннего Маяковского, бунтаря, горлопана и индивидуалиста, и очень прохладен, если говорить мягко, к позднему Маяковскому, с его партийными книжками, к ангажированному властью. Но молодой! С его вопросом: «А вы ноктюрн сыграть могли бы на флейте водосточных труб?» (1913).

«Ничего не понимают», «Послушайте», «Скрипка и немножко нервно», «Вам» – все поэтические шедевры от поэта молодого поколения старому миру.

Что нам деньги, транжирам и мотам!

Мы даже не знаем, куда нам деть их… (1915)

Лихой был юноша. Талантливый, взрывной. «Я спокоен, вежлив, сдержан тоже, / характер, как из кости слоновой точен, / а этому взял бы да и дал бы по роже: / не нравится он мне очень» (1915).

Концовка «флейты-позвоночника»:

Видите – гвоздями слов

прибит к бумаге я.

Первое заграничное путешествие. Бельгия, Голландия, Люксембург. Отрывки из путевого дневника

3 июля 1973 года

Ту-154 взревел и легко оторвался от родной земли. Летело нас мало: группа советских журналистов в составе 17 человек да ещё с десяток каких-то людей. Пользуясь раздольем, мы свободно перемещались по салону самолёта… Через три часа мы приземлились на брюссельском аэродроме Завентен. Со смешанным чувством острого любопытства и щемящего страха я ступил на чужую землю. Сколько прочитано и услышано о капиталистическом мире, о буржуазном обществе, о западном образе жизни, – и вот он, Запад, терра инкогнита, передо мною.

Первое, что бросилось в глаза, – яркие машины с названиями компаний «Шелл» и «Эссо». Первые империалистические спруты! Огромные залы аэропорта. Разноцветная, разноязычная толпа: негры в синих пиджаках, негритянки с негритятами на руках, длинногривые молодые люди – все это движется, снуёт, жуёт. Тут же сверкают и завлекают витрины магазинчиков. В середине одного из залов жанровая сцена: малыш заупрямился и заплакал, мама наклонилась к нему. «Плачет, – кто-то умилённо сказал из нашей группы, – как у нас». И вот это ощущение, что тут же, как у нас, живут такие же люди, они так же плачут и смеются, сразу придало всем нашим советским уверенности…

В просторном бело-кремовом автобусе наш гид мсье Роже добросовестно начал вдалбливать в наши головы массу разнообразных сведений. О том, что маленькая Бельгия постоянно испытывает влияние двух соседних гигантов – Франции и Германии; что бельгийцы не любят немцев и часто говорят: «Одна нога во Франции, одна нога в Голландии, и можно писать на Германию». Слово «писать» Роже произнёс очаровательно, а не вульгарно. Далее: внутри Бельгии действуют противоборствующие группы: фламандцы и валлоны, католики и социалисты… «Мы едем в Льеж, – говорит в микрофон Роже, – в нём издавна происходит борьба и смута, льежцы всегда боролись против авторитетов. Они обладали демократическими правами задолго до французской революции… Это самый сердечный народ, в то же время самый беспорядочный, и у него много грéхов».

В слове «грехов» гид поставил неправильное ударение. Но все неправильности русской речи воспринимались нами доброжелательно.

…Первая прогулка по Руа Бейкман. Страшно. Повсюду чужие люди, гангстеры и Джеймсы Бонды, шпионы и разведчики, они только и ждут, чтобы сцапать советского человека и всё вызнать о работе ЖЭКов, сельпо и прочих стратегических объектов…

4 июля

Нам выдали на руки по 562 франка, и мы пытаемся мучительно понять, что можно на них купить: электрический утюг, дамскую сумочку, мужскую рубашку из бодлона или истратить на «девочку» за 30 минут удовольствия? Куда выгоднее поместить франки? Эти муки Тантала сопровождали нас все дни путешествия. Советские потребители, голодные до товаров и услуг…

В льежском музее старинного оружия самое интересное было не арбалеты и мушкеты, а спальня Наполеона Бонапарта, здесь он ночевал дважды: в 1803 году с Жозефиной Богарнэ и в 1811 году со второй женой, Марией-Луизой. Под высоченным балдахином высится золотисто-красное ложе императора…

В музее изящных искусств наша молодящаяся дама Зоя то и дело всплёскивала руками и причитала: «Посмотрите, какой интересный Мазерель! А Утрилло?! Какой чудный Утрилло! А Фламинк!..» Она схватила меня за руку и потянула дальше: «А вот и Марке! Марке – я смотрю!» А потом был обед в «Серебристом лебеде». После сытных вкусных блюд и вина другая мадам – Вера, редактор из радиостанции «Маяк», придвинулась ко мне близко и спросила: «Старик, скажи честно, ты не тот участок, на котором я могу баллотироваться, да?» Пришлось развеять её надежды: не та кандидатура. Вера не расстроилась, она фонтанировала афоризмами: «Женщина бывает права лишь один раз, когда соглашается. И уже не права, когда согласилась… Запиши, старик, запиши!.. Советские женщины – все способные. Они способны на всё!.. Ха-ха!..»

…На улочке ангелов за стёклами витрин в различных позах ожидания сидели проститутки. Не двигаясь, не зазывая, как изваянья соблазнительного порока. И лишь иногда поднимали глаза… «Ах, эти дамочки за стеклом? – писал Альбер Камю в повести „Падение“. – Это мечта, месье, доступная даже бедняку, мечта о путешествии в Индию.

Эти куколки надушены морскими пряностями. Вы входите, они задёргивают занавески, и вы уже в пути…»

5 июля

День на колёсах. Клерво, Люксембург, Намюр.

…В ресторанчике. «Аперитив – это привет директора туризма», – тоном конферансье провозгласил Роже. Олег залпом опрокинул стопарь и, не вытирая мокрых губ, жалобно спросил: «А нельзя ли два привета?» Все прыснули…

6 июля

Малин